Это было время проявления очередной заботы о советском народе.
ЖСК.
— «По метражу, Вам, конечно положена квартирка.
Очередь небольшая лет на 20 — 30.
Рекомендую не обижаться и купить кооперативную. Впрочем, можешь совершить какой-нибудь подвиг, и мы сразу же переместим тебя в короткую очередь.
Нет. Со смертельным исходом не обязательно. В этом случае гарантируем только почетное захоронение и салютование из трех залпов.
Уговорил? Славненько. Пиши заявление.»
Заняв кучу денег на первый взнос за кооперативную квартиру, я во время очередного отпуска решил податься на заработки для возвращения долгов.
Наша бригада из шести «строителей» превратилась со временем в дружный, здоровый коллектив. Четыре года мы работали в республике Коми и на Алтае.
Костяк бригады составили выпускники Университета: Саша (редактор журнала «Недры»); Витек (инженер из «Физтеха»); Валера (старший научный сотрудник «Физтеха»); Ноиль и Виктор (специалисты по секретным титановым конструкциям);и я (ведущий инженер по электронной технике).
Изображая туристов, которые всерьез интересуются заповедными уголками необъятной Родины, мы прибыли в Сыктывкар рано утром.
Город ослеплял солнцем и рекордным количеством пьяных жителей.
Валера запаздывал, и мы решили подождать его в местной школе. Там математиком работал еще один выпускник Университета, — Леня.
Он гарантировал ночевку в спортзале. «Правда, там крысы, но вы на них не обращайте внимания, а рюкзаки можно прицепить повыше к канату. Тогда до них крысам труднее допрыгнуть» — сказал Леня и удалился к своим школьникам.
Саша побледнел и стал намекать, что ждать нашего ученого (Валерку) в таких условиях не просто глупо. Что мы сможем заработать, если крысы обнаглеют и заразят нас какой-нибудь страшной болезнью.
Он схватил свой рюкзак. Долго изучал содержимое. Достал из него колбасу и сыр. Спрятал припасы на своей тощей груди. Потом одел два свитера, ватник, две пары толстых шерстяных носков и уселся на единственный в спортзале стул.
Санек явно приготовился к бою и не собирался просто так отдавать этим гадам свою любимую дефицитную колбасу.
Остальная команда собрала маты, устроив из них высокую, многоспальную кровать и долго спорила. Почему-то никому не хотелось спать с краю.
Наконец достали спички, разыграли места и крайними оказались Ноиль и Костя.
Татарин Ноиль тут же предложил не выключать свет и выставить часового. А лучше поручить охрану Саньку. Когда крысы полезут к нему за его колбасой, он проснется и поднимет тревогу.
На следующее утро солнце спряталось за тучу, но пьяных жителей в Сыктывкаре меньше не стало.
Мы полной бригадой загрузились в местный поезд и высадились в Микуне.
Обещанный нам подряд на ремонт местной больницы отложили на две недели и мы разбрелись по деревянным тротуарам в поисках достойной халтуры на это время.
Повезло. Нам предложили построить деревянный восьмиместный туалет рядом с действующим.
Заказ поступил почему-то от местного милицейского начальства.
-«Составьте список материалов. Получите их в местной зоне. И приступайте. Условие: „-яма должна быть два на шесть и глубиной не менее трех метров. Объект сдается под ключ“
Подполковник Рылов излагал тему четко. Он знал, что еще никому за 14 дней не удавалось выполнить такую работу.
Утром редактор Саша поехал в зону за материалами для стройки.
Я, взяв бутылку водки, пошел к местным механизаторам.
Остальные с лопатами и рулеткой начали готовить стройплощадку.
— „Слушай, а почему твой трактор стоит на склоне холма?“ — спрашиваю местного специалиста Петра Вениаминовича.
— „Аккумулятор севши. Но остальное работает“.
— „Слушай, а можно покататься на твоем тракторе?“ — я уже часа два беседую с аборигеном Петей.
— „Неа, у него аккумулятор севши“.
После второго стакана Петр Вениаминович садится в кабину и трактор, сползая с холма, заводит двигатель. Специалист лихо въезжает на холм и глушит мотор.
Вечером мы собираемся в комнате общаги и проводим производственное совещание.
Борода у редактора Саши трясется, и мы начинаем подозревать, что он неспроста вернулся из зоны без стройматериалов.
— „Они (зеки) обещали меня задавить, если завтра я к ним приеду без десяти пачек беломора и пяти пачек чая“.
Санек явно в отчаянии. Очки у него потеют, и появилась подозрительная привычка, — плевать на чистый пол.
Достаем спички, проводим лотерею и наутро я сажусь в кабину Камаза.
По дороге в зону знакомлюсь с водителем и получаю внятную инструкцию.
— „Пачку беломора — охране на въезде. Вторую пачку — бригадиру за погрузку. Первой же шестерке — резко по тыкве. Остальное по обстоятельствам. Главное все должны увидеть сразу. Ты пацан решительный и приехал по делу.“
Правильно говорят, что опыт основа эксперимента. Местный бригадир очень ловко загрузил машину шестиметровыми досками. Они у него летали как бабочки и ровно укладывались в кузов машины. Такой навык не приобретешь при малом сроке отсидки и слабом здоровье.
Иду к мастеру оформить накладные.
Мастер грузин вращает глазами и что-то кричит на ломанном грузинском языке.
Поворачиваюсь к нему спиной и выхожу к водителю за консультацией по сложившимся обстоятельствам.
Закурив беломор, тот объясняет: — „А на хрена ты ударил его петушка?“.
-» Так это ж согласно твоей хреновой инструкции. Исключительно в воспитательных целях. Кто ж знал, что он не из шестерок."
Возвращаюсь к грузину. Тот, радушно улыбаясь, отдает накладные.
Бывает, конечно затишье после бури, но все равно у грузина вид явно подозрительный.
— «Почему погрузка произведена без контроля конвоя, перезагрузить.», — кричит прапорщик на ломанном русском языке.
Вспомнив навыки службы в войсках, я сухо представляюсь:
— «спецназ ВДВ. Солобон. Материал для спецобъекта МВД. Заявка подписана самим полковником Рыловым… "
— «Дык не сказали. Извини братан.», — он вытирает ладошкой вспотевший лоб и открывает ворота.
Машина останавливается у вторых ворот и к ней идут двое конвоиров и две здоровые собаки. Конвоиры лезут под машину, а собаки бегают по доскам в кузове.
Через несколько минут охранник возвращает документы и открывает внешние ворота.
Водитель, услышавший наш разговор с прапорщиком, перешел на уважительное «Вы».
— «Вас куда теперь доставить?. В управу? Иль сначала на стройку?.»
Через час наша бригада приступила к разгрузке стройматериалов.
Для их сохранности, каждая верхняя доска прибивалась к нижней гвоздем, а на вершину деревянной пирамиды был посажен Санек с инструментом и звонкой двуручной пилой для отбивания склянок и отпиливания рук в случае внезапного нападения со стороны местного населения.
Впрочем, опасности особой не было. Местный народ получил зарплату и передвигался по деревянным тротуарам до магазина и обратно ползком как в осажденном Сталинграде.
Удивляло знание народом правил дорожного движения. Встречные группы без всяких команд перестраивались в кильваторный строй и расходились между собой только левыми бортами.
На следующее утро началась стройка. Ребята начали сбивать огромный ящик два на шесть и высотой три метра, а я с бутылкой водки направился к моему механизатору.
Петр Вениаминович, как и при знакомстве очень нелестно отзывался о советской власти и был просто шокирован возможность променять свой трактор на тонизирующий напиток. Он так прямо и промычал:
«- Чтоб к завтраму аппарат стоял как вкопанный на энтом самом месте.»
Освоив технику пилотирования аппарата, на месте будущего общественного туалета был выкопан котлован нужного размера. В яму затащили ящик и, засыпав края ямы замлей, мы в один день выполнили нулевой цикл строительства, а еще через три дня завершили строительство полностью.
Бурные дебаты прошли только по поводу размеров и формы отверстий посадочных мест.
Санек как самый великий гуманист из всех знакомых нам гуманистов требовал сделать предварительный макет. Он мол лично проверит: можно ли случайно проскочить в это отверстие сильно выпившему человеку. А иначе его любимый городок Микунь по нашей вине может потерять в день получки часть своих достойных граждан.
Подполковник Рылов при приемке объекта сиял от счастья.
Он гордо перерезал голубую ленточку. Несколько раз передвигал металлические защелки на дверях. Но когда увидел посадочные отверстия, — набычился и попытался оторвать правую доску для увеличения поперечного габарита.
Я в очередной раз восхитился его решительностью и отвагой, когда он вдруг упал на колени, просунул в отверстие свою голову и, вращая ей в разные стороны заорал, что габариты ямы не соответствуют его требованиям.
Витек при помощи рулетки доказал, что длина и ширина превышает заданные размеры на 2,5 сантиметра. Глубина измерялась при помощи веревки и привязанного к ней камня. Камень глухо стучал по нижним доскам ящика, подтверждая правильность и мастерство строителей.
Тогда подполковник пустился на хитрость и начал предполагать, что яма не является произведением тяжелого, дорогого ручного труда и наряды на ручную копку он не подпишет:
— «если будете настаивать, — уволю нормировщицу.».
Редактор Саша, как специалист по «Недрам» заявил подполковнику, что даст оценку его поведению на страницах любимого журнала, а также передаст эти материалы в центральную прессу. Туда же поместим фото самого подполковника и сравнительные фото рядом стоящих общественных заведений.
— «На ваших ведь ничего нет, а наш покрашен в голубой цвет, имеет шиферную крышу и надписи, выполненные готическим, рубленным шрифтом. И условные головы мужчины и женщины для совсем неграмотных граждан.
Мы даже предусмотрели место для ночного фонаря, который будет маяком во мраке полярной ночи.
Отверстия же, лично мною проверенные, предотвратят случайные утопления ваших подопечных, родственников и просто знакомых.»
К концу выступления нашего гуманиста подполковник затосковал. Подписал акт приемки объекта и мы отправились на банкет в наше общежитие. Там мы познакомились с подполковником в неформальной обстановке.
Он оказался обычным военным человеком. С громким голосом и специфическим юмором.
Любая постройка вызывает у людей не только естественную гордость за содеянное, но и желание полюбоваться ею.
Ноиль каждый раз, проходя мимо нашего первого объекта, похлопывал по нему и приговаривал:
— «Да, классный получился сральник. Не приставить ли к нему Санька, чтоб продавал билеты за его посещение местным жлобам. Ведь иначе не оценят.»
Впрочем, на затяжные восторги у нас уже не было времени.
Бригада приступила к ремонту котельной, расположенной на обширной территории местной больницы.
Наш новый руководитель — прораб из СМУ при постановке задач постоянно перемещался. Бегал вокруг бригады, как Луна вокруг нашей любимой планеты, смешно размахивал ручками, тыкал пальчиком в планчик и успевал выдавать указания в виде очень затуманенных намеков.
Обстоятельный ученый — Валера догнал прораба на очередном витке, и не очень грубым захватом остановил. Затем плавно подвел к деревянному ящику, пресекая попытку к бегу вокруг этого ящика.
«- Итак, первое — снимаем старую крышу.
Второе — отвозим крышу на свалку.
Третье — бригада верхолазов демонтирует старую трубу…».
На 18 пункте Валера перевел дыхание и потребовал у прораба огласить расценки по каждой работе, жестко пресекая попытки руководителя вырваться и выйти на любимую орбиту.
От безвыходности прораб стал вращать глазами и жаловаться на склероз.
Оказывается он смог запомнить только три пункта, но клятвенно пообещал вспомнить остальные и представить калькуляцию с расценками дней через 10.
— «Вы же все равно не управитесь с разборкой крыши раньше этого времени.» — забубнил он и радостно поскакал в сторону самосвала, на котором приезжал на наше заседание.
Наивность хорошее качество для скромной женщины, но не может быть украшением мужчины.
Утром, прихватив бутылку водки, я резво помчался к Петру Вениаминовичу. Петя опять пребывал в мрачном состоянии. Ругал советскую власть, потерявшую Ленинские заветы, а уже пожелтевший синяк на его личике говорил о том, что это состояние длится не первый день. А может и не второй.
Несмотря на очевидное умственное напряжение, вспомнить меня он так и не смог.
Пришлось нам начинать знакомство с чистого листа.
— «Петр Вениаминович, а можно мне покататься на твоем тракторе?», — задаю я ему свой уже традиционный вопрос.
- «Неа, у него аккумулятор севши, да и саляры нет».
Через два часа я подкатил на тракторе к объекту, а к концу первого трудового дня мы сдернули крышу котельной вниз. Она превратилась в шесть площадок различной конфигурации.
Бригада разбрелась по ближайшим домам и стала задешево, почти даром предлагать местным жителям халявный стройматериал.
К утру от крыши осталось несколько кривых гвоздей, а к Ноилю выстроилась небольшая очередь честных граждан для оплаты товара.
Ноиль почти не торговался, а пенсионерам и многодетным, как и обещал, предоставлял солидные скидки.
Я до сих пор сомневаюсь в его татарском происхождении. Внешностью он напоминает среднеарифметическое от цыгана, негра и людоеда с потерянного в океане острова.
Длинные, кудрявые волосы. Темные глаза и огромные зубы вызывают у его оппонентов смешанное чувство собственной неполноценности и ужаса.
Именно таких людей нужно брать в ОМОН.
Я не удивился тому, что товар оплатили не только честные граждане города Микуня. Им же тоже не хочется лишний раз встречаться с опасностью.
Из здания котельной сиротливо торчала длинная труба с тремя двойными растяжками. Опора одной из растяжек мешала нам построить настилы для установки бетонной стяжки по верхнему периметру здания.
— «Хрен с ней. Снимем эту растяжку. Все равно трубу будут менять» — сказал Валера и снял. Освобожденная растяжка звонко стукнула по трубе. Труба изогнулась и сложилась. Верхняя ее часть стукнулась о стенку, и огромный кусок оторвался и полетел в нашу сторону.
Любой фильм ужасов детская сказка по сравнению с реальным ужасом. Если бы не каратэ и не великий инстинкт самосохранения Санек не установил бы рекорда по бегу на короткие дистанции, а Виктор не перепрыгнул бы через летящий прямо на него кусок железа.
— «Да, ядрена мать, фиг бы поверил, что мы еще и за демонтаж трубы бабки срубим», задумчиво подвел итог Валера, который до этого случая никогда не матерился и не пил самогона.
Он и потом не матерился.
Облако сажи постепенно рассосалось, и все мы долго смеялись.
Татарин Ноиль наконец стал похож на веселого негра. Остальные напоминали бойцов спецназа при выполнении особого приказа. Темные пятна на потных радостных лицах.
Ведь нам так повезло.
Труба «просвистела» мимо.
После лихой разборки крыши Валера с Ноилем направились к прорабу для выяснения расценок за выполненные и предстоящие работы.
Обнаружили его быстро.
Кондрат Лаймович доставал из портфеля утренний бутербродик, состоящий из огромного куска докторской колбасы засунутой в продольный разрез московского батона.
Увидев ребят, он торопливо положил батон на край стола и накрыл его газетой «Спорт». Оторвав взор от газеты, посмотрел на нашего спортивного татарина и понял свою ошибку.
Ноиль схватил газету и, оседлав табуретку, принялся изучать ее содержимое. Смотря в газету, он машинально протянул руку к обнаженному бутерброду и отщипнул от него почти половину.
— «Товарищ, а сколько стоит демонтаж трубы?» спросил Валера у Кондрата Лаймовича.
— «Товарищ, а вы случайно не из репрессированных прибалтийцев?».
— «Товарищ, может хватит жевать свою колбасу и начнем разговаривать?».
Вопросы сначала зависали, а потом как мячики отскакивали от черепа прораба.
Он вращал глазами и продолжал жевать свою половину бутерброда, напоминая Валерке моего карася Гену, плавающего в двухведерном аквариуме.
В те времена аквариум с карасем и тремя золотыми рыбками были визитной карточкой моей кооперативной квартиры. Еще там стояла раскладушка и самодельный верстак, на котором я обстругивал доски для постройки уникальных антресолей.
У живых людей, в отличие от неживых предметов все когда-нибудь заканчивается. Ноиль и наш руководитель отобедали практически одновременно, но в отличие от прораба, Ноиль стал веселым и добродушным, и его людоедская улыбочка уже не производила должного впечатления на прораба.
Кондрат стойко отстаивал государственные интересы.
Тыкал в СНИПЫ, ГОСТЫ, и категорически отвергал намеки на его участие в войне на стороне захватчика. Посадили, мол на 15 лет совершенно случайно. Пулемет и ящик с гранатами в его сарае он позабыл отдать по причине склероза и плохого питания.
И вообще.
Гранаты он использовал исключительно для ловли рыбы в местной речке.
— «Да. В целом, Кондратий производит хорошее впечатление», — резюмировал Ноиль на нашей вечерней планерке.
Стройка стала ковать мужчин из тридцатилетних молодых специалистов.
Растаскивали раствор, устанавливали плиты новой крыши, стелили мягкую кровлю, а по вечерам усердно втирали спортивную мазь в свои уставшие мышцы и слушали песни Витька.
«Корчит тело России
От ударов тяжелых подков.
Непутевы Мессии офицерских полков.
И похмельем измучен, от тоски и жары сатанел,
Пел о тройке поручик у ворот Дарданелл.
Чей ты сын. Честь отечества сон.
Пей, за морозную синь Петербургских ночей.
Пей за степь, за коней…».
Несмотря на коммунистическое воспитание и знание основ материализма, мы сочувствовали этому поручику и даже прощали Ноилю его неуклюжие попытки подпевать Вите.
Закончив строительство котельной, приступили к завершающей и самой денежной работе.
Нужно было за оставшиеся 10 дней отпуска построить вокруг территории больницы бетонный тротуар шириной три метра.
Пришлось опять выпрашивать трактор. Петр отсутствовал. У него было серьезное водочно- керосиновое отравление. Его даже положили в «нашу» больничку, а его шеф после короткой дискуссии разрешил использовать технику по твердому прокатному тарифу, — 76 копеек в час.
Залив солярку, и установив на капоте маленькое знамя, я с удовольствием покатил по улицам маленького городка. Мне всегда не нравилось ходить пешком. Трактор подпрыгивал, вихлял кормовой частью по лужам и ямам, но упорно продвигался вперед.
Из-за очередного угла выскочил старый знакомый. Подполковник Рылов, подражая инспектору ДПС, дал отмашку и толстым пальцем указал место парковки.
— «Ну, чо, Константин, решил остаться здесь надолго? Мне доложили, как вы разбазаривали Гос. собственность. Много наторговали? Писатели. Какой хлам? Объяснять будешь прокурору…»
Он описывал ситуацию просто и очень доходчиво. Назвал не меньше 10 статей, по которым нас осудят и дадут зачинщику не менее 6 лет.
Чтобы не оказаться в наручниках раньше времени пришлось пригласить его в кабину трактора и доставить на нашу стройку.
Подтвердив коллективу бригады свои угрозы и прибавив еще несколько статей из УК, подполковник радостно поглядывал на бедного Санька.
Саша, наконец, понял, что именно он попал в зачинщики. Побледнел и начал разыгрывать из себя декабриста. Тупые военные, гнусная провокация, бедная интеллигенция.
Ноиль, сделав страшное лицо, процедил:
— «А ну его на хрен. Закатаем в тротуар. И пусть почирикает.».
Подполковнику в тротуар не захотелось и он смягчился:
— «Так и быть, пойду на сделку с совестью за 25 рублей.»
Отдав деньги, мы решили больше не иметь дел с ментами.
Для поднятия настроения коллектива ученый Валера начал излагать запутанную историю про одного из Цезарей и его ближайших помощниках.
История не только оправдала террор гражданского населения, но и оправдывала различные извращения, вызванные тяжелой солдатской службой.
Первый в Микуне бетонный тротуар вокруг территории больницы был закончен в течение 7 дней.
Три самосвала сваливали раствор в строго обозначенные места.
На финише мы отпечатали свои мозолистые ладошки на поверхности бетона и нарисовали профиль самого умного члена коллектива, — Витюши.
Это конечно не памятник. Санек предлагал изваять небольшой бюстик нашему ученому, но Витя отказался, ссылаясь на то, что в городке слишком много вандалов и они могут повредить его наполеоновский профиль или начнут использовать бюст в качестве скамейки.
Своими доводами он обозначил тему для продолжения работ, но нам повезло, на скамейки у прораба не было заказа и денег.
Получив зарплату, мы честно разложили ее на 7 частей.
Последней частью премировали членов бригады за особые заслуги.
Витька за его песни и для приобретения новой гитары.
Саню за отвагу при борьбе с крысами и покупку нового ватника. Наш редактор умудрился повесить свой старый, грязный ватник на вешалку при посещении местной столовой. А потом полчаса жестикулировал, изображая глухонемого.
Мол, это не просто кража, а какой-то разврат.
Это сравнимо с кражей любимой соски у наивного и беззащитного младенца.
Ноиль конечно же спас Санька от холода, отдав ему свой любимый свитер и тот до окончания работ напоминал нам короля Генриха 4 в подвязках.
Шнурки на локтях и поясе превращали свитер в экзотическое одеяние достойное подиума.
Я тоже получил свою часть премии за удачное посещение местной зоны и налаживание контактов с местными механизаторами.
Усталые, мы возвращались из своего отпуска с единственным желанием, — заработать побольше отгулов и снова стать строительной бригадой.
Только через два года мы собрались вместе и на два месяца улетели на Алтай.
Но это была уже следующая история.