В главном Североморске есть главная гостиница Ваенга.
А в центре города стоит главный моряк, — каменный Алеша высотой с 10 этажный дом. Все дороги городка выходят к заливу набитому железными кораблями.
Корабли напоминают небольшие косяки рыбы одного размера и вида. Группы из катеров, тральщиков, корветов и кораблей других типов. Отдельно и гордо стоят только флагманы Северного флота.
На одном из тральщиков начались эксперименты по созданию электромагнитных зондирующих полей. Поперек корпуса этого тральщика намотали кабель и стали пропускать по нему электрический ток в диапазоне низких частот.
Формировал ток сложный преобразователь напряжения с использованием мощных тиристорных полупроводниковых ключей.
На тральщик посадили несколько инженеров и, скрипя снастями, он удалился к устью залива и встал на якорь.
Лето было на исходе. С моря гнало небольшую волну и скуку. В ожидании начала экспериментов наши инженеры слонялись по палубе и плевали за борт.
Местный мичман не одобрял такое поведение, и в отличие от нас, команда усердно красила потертости корабля, которые образовались от намотки нашего кабеля.
От скуки решили половить рыбку. Блесны сделали из алюминиевых ложек, грузила из больших гаек и уже через час усердно дергали супер снасть.
В северных морях водится самая глупая, но очень вкусная рыба — треска. Она любит греться на солнышке. Лежит на дне и балдеет. Ест очень охотно и все подряд. Увидев нашу блесну, намертво прицепилась к ней и переместилась со дна залива на палубу нашего тральщика.
Вы думаете, что это ее огорчило? Нет. Поводила носом и заснула.
На заключительном этапе рыбалки нам очень повезло. Тащили что-то очень тяжелое. Строили разные предположения. От снаряда времен войны до заблудившейся акулы или котика. Тяжелым трофеем оказался королевский краб.
Наш коллега, Александр Александрович (проще Санек) чуть не заплакал, когда с края борта из его рук краб отцепился от снастей и плюхнулся в воду.
Во время рыбалки моряки во главе мичманом превратились в азартных болельщиков. Каждая выловленная нами треска сопровождалась известным всей стране лозунгом «Зенит победит …» и обычными, привычными матерными восклицаниями.
Меня всегда удивляло, — наш народ ни за что не может вспомнить изученный в школе закон Ома, но с легкостью матерится минут пять без перерывов и повторов. А ведь еще неизвестно, что сложнее запомнить.
Подул северный, холодный ветер, поднялась волна, и через пару дней отдых плавно перешел в работу. Часть ребят посадили на катера для измерения полей вокруг тральщика на разных глубинах. Три человека остались в каюте тральщика включать генератор. Кабель питания генератора был подключен к распределительному щиту через дверь этой каюты.
К концу дня металлическая дверь, захлопываясь, повредила кабель.
Дверь приварилась к косяку, а кабель загорелся. Освещение каюты выключилось. Три инженера оказались в ловушке.
Санек, как самый сообразительный, быстро открыл иллюминатор, и смело просунул через него верхнюю часть своего тела. До воды было метров шесть. Это обстоятельство его остановило от дальнейшей эвакуации. Оставшаяся, вторая половина его тела, осталась в каюте вместе с нами, но само тело перекрыло доступ свежего воздуха. Дыма в маленькой каюте становилось все больше. Кабель шипел и выкидывал искровые разряды.
Мы с Владимиром Степановичем при свете очередной вспышки пытались найти безопасное положение.
Наш флот недаром славится мужественными моряками и выучкой при ликвидации аварийных ситуаций. Раздался грохот, скрежет, визг. Каюта осветилась мощным лучом прожектора. Через отогнутую дверь влетело три противогаза. Мичман, голосом известного всем в нашей стране, диктора Левитана огласил короткую инструкцию по использованию противогазов и потребовал доложить ему обстановку и состояние личного состава.
Мы с Володей уже надели противогазы и не понимали, кому из нас двоих нужно докладывать. Мичман по нашему невнятному бормотанию решил, что состояние у нас совсем плохое и посоветовал «держаться и не ссать раньше времени».
Прошло еще минут 20 и, наконец, нас освободили.
Через час дым рассеялся окончательно, и началось совещание по вопросу о том, что делать с Саньком. Попытка втащить его в каюту за ноги не удалась. Решили попытаться вытолкнуть его вперед, но несложные измерения диаметра окна и габаритных размеров его задницы, показали, что это возможно только при снятии штанов и использовании для смазки тела хозяйственного мыла.
Я побежал на верхнюю палубу узнать, а что он сам думает по этому поводу.
Его голова и руки торчали из борта тральщика как Растр на известных всем колонах.
На мой естественный для таких встреч вопрос: «Ну как дела, Санек?». Он ответил, что уже почти отморозил уши.
Действительно, — порывы холодного ветра трепали остатки волос на его рано облысевшей голове. Да и сама голова подозрительно посинела.
Помчался за шапкой, шарфом и рукавицами. Используя рыболовную снасть, спустил эти предметы Саньку. Предложил передать ему удочку. Он зафыркал, замахал ручками. Глупый, ведь рыбалка не только доставляет удовольствие от улова, но и успокаивает рыбаков, ускоряя бег времени. Впрочем, ему все равно некуда размещать пойманную треску.
Вернувшись в каюту, я присоединился к обсуждению вариантов освобождения из железного плена нашего коллеги. Предложений было много. Мне показался очень перспективным вариант шокового воздействия, предложенный Володей.
Надеваем на Сашу спасательный круг, а затем прижигаем его ноги чем — то очень горячим. Для создания у него паники команда проводит учебную тревогу на верхней палубе.
Следующим более гуманным вариантом спасения было предложение механика вынуть Санька вместе с рамой иллюминатора. А для проведения сварочных работ обмотать его тело резиновыми ковриками.
Война-войной, а ужин по расписанию. Диспут по спасению мы продолжили на камбузе. Выпив стакан водки, мичман подобрел к представителям промышленности и рассказал о тяжелой службе и трагических случаях на кораблях Северного флота.
После классных макарон по-флотски о Саньке окончательно забыли, и поэтому никто не удивился его появлению. Он вылез сам, утопив мою шапку. Обещал купить новую, но до сих пор так и не купил.
Через 14 часов хода наш тральщик швартовался к борту своего собрата, тоже тральщика.
На основном причале слышались звуки духового оркестра, а по заливу к причалу бесшумно плыла большущая подводная лодка. На палубе лодки выстроилась цепочка моряков в оранжевых жилетах.
Традиция торжественной встречи кораблей из автономного плавания всегда вызывала у меня мурашки. Радостно возвращаться домой.
К людям, которые верят в тебя и твою удачу.