О Серёже я писала раньше... Его нет уже два года.
Когда Серёжа появился у меня в доме, животные его приняли сразу и безоговорочно. Нет, он не жил у нас, мы встречались и он был очень частым гостем. А потом он просто не успел переехать ко мне. Но это другая история.
Мой пёс чуял его приближение к подъезду. Серый ещё даже войти не успевал, а Берн уже нетерпеливо подпрыгивал возле двери. Нельсон встречал его, с разбегу запрыгивая на руки… И пока не поздороваются сами, меня они к нему не подпускали. Хотя Серёжа угощениями их не баловал — выклянчить у него что-то без моего разрешения было невозможно: нельзя — значит, нельзя, и никакие жалобные глазки Берна на него не действовали. На прогулке после слов «Пойдём до Серёжиного дома» — пёс галопом нёсся к его подъезду и стоило труда объяснить ему, что мы не в гости идём, а просто по делам в этот же дом. Нееет, к Серёже — и всё!
Когда Серёжа погиб, мне было не до зверей моих. Чисто «на автомате» я их кормила, выгуливала пса, убирала за котом… Сначала похороны, морока с милицией, с отпеванием, потом девятый день… Недели через две после похорон Серёжина мама разбирала его вещи и отдала мне его любимую куртку — «на память». Она до сих пор висит у меня в прихожей — иллюзия его присутствия. Глупо, конечно, но… Так вот, когда я принесла эту куртку домой и положила её в коридоре на тумбочку, Берн подошёл, долго обнюхивал её (а погиб Серёжа не в ней) — и вдруг, зарывшись в неё мордой, так завыл, что у меня волосы зашевелились! Он скулил, подвывал, вопил… Прибежали соседи снизу — думали, что-то случилось. Хорошие люди, всё правильно поняли. Куртку я с трудом отобрала у собаки, повесила на место. Но с тех пор он не рвётся к Серёжиному подъезду, а просто идёт в сторону его дома, когда это требуется… А ведь я ничего ему не говорила…
Всё-таки, наверное, какое-то сверхъестественное чутьё у них есть?...