Если в Москве думают, что во Львове могут побить только за то, что ты говоришь по-русски, мои украинские друзья, аналогично полагают, что в России ненавидят украинцев. Информационные войны вообще симметричны, врут все стороны. Но есть все-таки нюансы. В России ненависти к украинцам нет. И не может быть.
Разница не в степени народной агрессии, и не в том, кто лучше, а кто хуже, а в идеологии. Россия — единственная страна на постсоветском и постсоциалистическом пространстве, чья власть никогда не строилась на союзе либералов-западников с националистами. И это имеет объективную причину: Россия — это империя, то есть официально —"многонациональное государство".
Естественно, существует и русский национализм, в том числе и в крайних формах, но он никогда не был государственной идеологией, да к тому же и он имеет свою специфику.
Отношение украинского национализма к России в формулировке Степана Бандеры звучит как призыв «з москалями не мати спльно мови» и в виде тезиса «ми вважамо росйський народ за загарбника». То есть речь идет о ненависти именно по национальному признаку — прямо к народу, а не к сталинизму или большевизму. В обычной жизни вы скорее услышите мягкие формулировки тезиса «мы не против русских, а против путинизма», «Украина — не Россия», но, увы, у масс людей не вызывают отторжения речевки типа «москаляку на гiлляку» с характерной заменой партийной принадлежности («коммуняку») на национальную.
Русский национализм в крайних и деструктивных формах, естественно, тоже имеет образ национального врага. Но это никогда не украинец. В перестройку у новых черносотенцев были во врагах евреи, но с начала 1990-х главный объект ненависти изменился, что зафиксировано в анекдоте «меняю лицо кавказской национальности на жидовскую морду». Причем современные русские националисты не полагают, что, скажем, чеченцев нельзя переделать в русских, а раз так, то они выступают за отторжение нерусских территорий. «Хватит кормить Кавказ» — самая мягкая формулировка националистической самоизоляции. Именно поэтому русский национализм в своей крайней форме — враг Кремля. Это русский империалист, а не националист выступает за удержание нерусских земель и за интеграционные проекты в СНГ, а националист — за визовый барьер со Средней Азией. Но надо понимать, что Украину русский националист не считает нерусской землей, а украинцев нерусскими, и как раз здесь империалист и националист сошлись.
Еще Петр Струве, описывая задачи Российской империи в Первой мировой войне говорил, во-первых, об аннексии австрийской Галичины, во-вторых, об отторжении из империи «польской» Польши и, в-третьих, о проливах. О проливах, как замечает историк Алексей Миллер, он говорит долго, вопрос спорный, а вот первые два пункта воспринимаются Струве очевидными: просто потому, что в его мире Галичина — русская земля, а Польша — нет. Сейчас принцип тот же: с точки зрения русского национализма есть русское ядро империи — Русь и нерусские территории, причем Украина по большей части в ядре. А себя, «своих», ненавидеть глупо даже крайним националистам. В российской агитации и пропаганде в нынешней информационной войне враг — «киевская хунта», неонацисты, «бандеровцы» (расширительный вариант — «русофобская часть Украины»), «каратели», США, но ни в коем случае не украинцы и Украина.
И еще важный тезис о москалях. Румынский ученый Зорин Антохи как-то сказал: «Цивилизованная страна — это та, где есть значительная доля антинационалистически настроенной интеллигенции», даже во время войны. В России такой интеллигенции много, причем немало и тех, кто прямо за Киев и Майдан, «за нашу и вашу свободу». С точки зрения большинства россиян это звучит дико, но зато можно сказать, что в этом конкретном смысле Россия все еще цивилизованная страна.
Как, я надеюсь, и Украина…