Украина и Россия ведут себя как сестры, младшая и старшая. Психолог Людмила Петрановская - об истоках "нашей" реакции на "Украинский кризис". Выдержка из публикации
Любопытно наблюдать, как имперское сознание россиян проходит все те же стадии, которые описаны для переживания потери.
Когда развалился СССР, «никто ничего не понял». И других проблем было много. То есть шок от развала империи слился с шоком от развала еще так много всего, что осознать его как отдельный было сложно.
Возможно, поэтому произошло длительное застревание в следующей стадии — стадии отрицания. На 23 года.
Отрицание — это вот это все: «да мы на самом деле один народ», «мы же братья, что нам делить», «границы — это все условность, придуманная политиками», «совсем с ума сошли: НАША Украина — другое государство, да как такое может быть, мы же вместе воевали!», «как это — говорят не на русском? А НА КАКОМ??? «и все такое прочее.
Главными жертвами стадии отрицания, видимо, были все это время русские и украинские пограничники на пропускных пунктах: сколько гражданам ни объясняли, что для пересечения границы нужны определенные документы, они все равно продолжали ехать «к свату, к брату» с чем им было удобно, а погранцам, которые их ссаживали, закатывали слезные или сердитые истерики на тему «что ж это делается, люди добрые, почему все не так, как на самом деле».
Первым звонком, вырвавшим часть россиян из отрицания, стал Майдан 2004 года, тогда украинцы впервые, пока наивно и непоследовательно, заявили о себе как о гражданской нации. «Ну, хохлы, совсем одурели!» — была реакция с севера. Примеры неласкового отношения украинцев к «старшему брату» и его вмешательству в политическую жизнь страны сопровождались озадаченным и недоверчивым: «Чего это они, а? Это на них так западенцы влияют? Это их Америка купила?». Подобно тому, как родитель, обнаруживший, что больше не может контролировать своего подростка, обычно начинает с версии про «плохую компанию» и «влияние Интернета».
Впрочем, тогда все довольно быстро сошло на нет, лишь временами пробиваясь в сознание полемиками про русский язык и предлоги в/на.
Стадия отрицания закончилась внезапно, как оно всегда и бывает, с Майданом. Защиты затрещали и рухнули под напором событий. Что бы ни говорили по телевизору, стало невозможно не видеть фотографий с полумиллионными митингами. Стало невозможно вытеснить из сознания факт, что люди шли под пули, рисковали и погибали — ради чего-то же? Стало невозможно не слышать голоса своих украинских знакомых и друзей, которые твердили: да, это НАШ выбор, да, это НАША страна.
И вот тут отрицание сменилось тем, чем оно обычно сменяется — гневом. Бешенством. Протестом. Истерикой. «Да как вы смеете? Недонация, недострана, государство-недоразумение. Мы вас кормили, мы вас любили, мы вас считали СВОИМИ, а вы в душу плюнули, изменники».
Постоянно, как мантра повторяемое обвинение: «Вы разрушили свою страну, вас ждет хаос и гражданская война» на самом деле значат: «Вы разрушили НАШ мир, НАС ждет дезориентация и кризис идентичности» (ибо что есть гражданская война, если не самое острое проявление кризиса идентичности, внутреннего конфликта нации?).
Люди в стадии гнева малоприятны и маловменяемы. В чем мог убедиться каждый желающий и нежелающий в последние месяцы. Они несправедливы, нетерпимы, жестоки, они избирательно видят факты, им больно — и они эту боль вышвыривают обратно в мир, не разбирая, кому куда прилетит.
А уж если потеря была отравлена виной — тут просто гаси свет, нестерпимая для осознания вина будет вырваться вовне фонтаном ярости: «Они нарвались! Они сами во всем виноваты! Они сами всех перестреляли! Они сами себя до этого довели!» и т. п., и т. д., каждый сам слышал.