Акбар Мухаммад Саид

Капля дождя медленно, но упорно стекала по стеклу, оставляя на своём пути витиеватую бороздку. За её ходом наблюдал молодой человек в больничном халате, который стоял у окна, обняв себя за плечи. С раннего детства он любил в дождь сидеть на подоконнике и смотреть на тучи, на медленно падающие на землю капли дождя, и рисовать пальцем на вспотевшем от горячего дыхания окне рисунки.
-Вот и моя жизнь такова, подумал он, то в одну сторону, то в другую, но всегда вперёд…
Он часто и подолгу смотрел именно в это окно. И не случайно. Из его палаты было видно озеро, посередине которого покачивалась пустая лодка, со свисающим с борта одним веслом. Огромные ели, окружавшие военный госпиталь, где проходил курс лечения наш герой, как бы охраняли покой его жителей. Странные чувства часто посещали всех постояльцев, когда они выходили на прогулку к берегу озера и к окрестностям леса. Казалось, что они попали не в военное лечебное учреждение подчиняющееся УСТАВУ, а в некий пансионат, для нуждающихся в покое и тишине. Наверное, отчасти, этому была виной одинокая рябина у самой кромки леса, длинными ветвями свисающая в озеро. Было в этом зрелище что — то печальное. Красные гроздья как бы тянулись в тёмную гладь пучины, и как будто пытались спасти, или утонуть…
Галина Николаевна, главный врач отделения, отнеслась очень тепло к молодому человеку. Она была женщиной среднего роста лет 40−42, с вьющимися каштановыми волосами, и в роговых очках. Они несколько раз беседовали после процедур. Обратила своё внимание на рядового с двусторонним гайморитом со сложным гнойным процессом, это был диагноз, с которым он и попал в этот Солнечногорский военный госпиталь, что под Москвой, не случайно. На вопросы солдат отвечал по существу, чётко и ясно по венному, и самое главное на очень чистом русском языке, хоть и не был Русским по происхождению. Родом он был из столицы Таджикистана, города Душанбе. Узнав, что он является студентом 3 курса Института Русского языка и Литературы, Галина Николаевна была удивлена. Данному факту удивятся ещё не раз, и даже два генерала, в чём наш герой убедиться позже.
В столовой, где принимали пищу военные проходившие курс лечения, было очень чисто и уютно. Окна выходили видом на озеро, солнце светило не часто, но было всегда светло в небольшой комнате, примерно 20−25 кв. метров, от того, что тут заведовала «светлая» девушка. На столе были приборы, корзинка с белым и серым хлебом, и небольшая вазочка с цветами. Хозяйничала тут миловидная брюнетка, которую все любили за нежный голос, добрый нрав и весёлый характер. Войдя в столовую, первым делом обращали внимание на её улыбку и ямочки на щеках. Аппетит после данного зрелище как бы удваивался. Ели все долго, растягивая удовольствие. Шутки и смех не были редкостью в данном заведении чревоугодия.
В день своего прибытия в госпиталь, так случилось, что мест в солдатских палатах не оказалось. Рядового пришлось пристроить в офицерскую, где проживали прапорщик, майор и подполковник. Быстро подружившись с постояльцами «элитной» палаты, наш друг представился и немного рассказал о себе. Согласно Военного Устава в госпитале не отдают честь старшим по званию, но соблюдают этикет, и не допускают фамильярности. Оценив воспитанность нового жильца, старожилы офицеры отнеслись к нему с должным пониманием и уважением. Часто, вечерами, беседуя с молодым человеком, майор Павел удивлялся его речи и манере выражения своих мыслей. Дмитрий, подполковник, был с той же части что и Павел. Они как бы взяли под свою опеку рядового, и данный факт льстил нашему герою.
Как оказалось, земляки с Таджикистана были в соседних отделениях. Весть о новоприбывшем Таджикистанце быстро разнеслась по госпиталю, и земляки потянулись знакомиться. Передружившись со своими земляками и рассказав о себе, ведь такое принято не только у солдат срочной службы, наш друг услышал много интересного от своих земляков о службе в их воинских частях, о месте их проживания на Родине, и о традициях в данном госпитале. Главной отличительной чертой было то, что через огороды можно было сбегать во время тихого часа в город Солнечногорск, переодевшись в гражданское, чтобы позвонить домой. «Гражданкой» могли обеспечить те же земляки, или другие ребята, которые смогли устроиться на постоянную «службу» в госпитале. Везёт же некоторым)
-Маман, это я! Как вы? Как Папа? Дома все здоровы? Расскажите мне обо всём подробнее. Я соскучился очень сильно! Звоню с переговорного пункта, времени мало, минут 10−12 всего.
-Сынок?! Ты откуда? У нас всё хорошо. Сестрёнка по тебе сильно скучает. Плачет часто. Как себя чувствуешь? Почему тебя нет в Москве? Недавно к тебе в часть ездили наши друзья, но тебя не застали.
-Неплохо. Да, меня нет в Москве, я в Солнечногорске.
-В Солнечногорске? Это где? Почему, тебя что, перевели?
-Да нет, не перевели. Я тут… Простыл я Маман. В госпитале я. Только не волнуйтесь. Всё хорошо. Тут как на курорте! Солнечногорск недалеко от Москвы. На автобусе можно доехать
-В госпитале? О Аллах! Что случилось?! Говори как есть! Ты подрался? Ранен? Тебя избили?!
- Да нет же! У нас нет драк в части вообще! Это запрещено Уставом, и за этим строго следят офицеры. Простыл, гайморит у меня. Причём двухсторонний. Климат тут влажный. То дождь, то пекло. У нас ведь всё иначе. Вот и простыл.
-Так, адрес госпиталя дай мне сейчас же. Подробно расскажи, как тебя найти.
Рассказав Матери всё подробно, «самовольщик» быстро ретировался и поспешил назад в госпиталь…
В этот раз ему повезёт, ни кто не обратит внимание на его отсутствие во время тихого часа, да и офицеры не проболтаются. А в нужный момент могли и прикрыть. Но вторая «самоволка» будет неудачной. Забыв подвернуть джинсы, «самовольщик» накинет на себя больничный халат. Один из лечащихся офицеров обратит внимание на это, и тут же доложит главному врачу госпиталя Полковнику Абдуллаеву. Тёмные тучи над головой нашего героя ввергнут его в уныние.
Пойманного с поличным заведут к Полковнику. Абдуллаев носил пышные усы, наверное, он был Кавказцем по происхождению. Отчитав рядового, его отпустят в родное отделение и будут готовить к отправке в часть. Но Галина Николаевна, узнав о случившемся, тут же вступиться за нашего героя и отстоит его. В палате «каторжанина» встретят рукоплесканиями, шутками и смехом. Рассказав подробности неудачной самоволки, он ляжет в постель от переживаний. Павел и Дмитрий пойдут на «разбор» к «стукачу»
-Товарищ подполковник, товарищ майор, я ведь не знал что он ваш друг.
- Не имеет значения мой он друг или чей — то родственник. Ты ведь мог по человечески, по мужски разузнать всё о нём, а не бежать тут же стучать на него? Мог? Мог! Но не сделал этого! Мы в госпитале, не в воинской части! Мы тут как бы все в одной упряжке. И живёт он с нами в одной палате. Этого паренька мы с Павлом знаем очень хорошо. Он честный и порядочный, и воспитан! Ведь он мог дать тебе в глаз и сбежать, однако подчинился и тут же сдался! Ты мог заглянуть в отделение и спросить у меня или у Павла! Но не сделал и этого, не захотел, не счёл нужным или должным. А вот «стукнуть», это по твоему, в твоём гнилом характере! Ничего, вернёмся в часть, я тебе устрою…
Оказалось, что горе доносчик служил под командованием Дмитрия, подполковника, с кем в одной палате и проживал наш герой. И это ещё не всё. Он был во взводе Павла. Павел, молча улыбался и потирал руки.
-Не переживай, мы тебя отвоюем, и не отпустим. А этого стукача я накажу в части. Не раз мне на него жаловались солдаты. Поговаривали, что он поднимает руку на срочников. Вот и повод теперь есть проверить его и вывести на чистую воду. Нет худа без добра. Не переживай, мы с Димой в обиду тебя не дадим…
Доказано, что самой крепкой дружбой является армейская. С Павлом они долгое время будут переписываться после выздоровления и выписки из госпиталя. К сожалению, эта дружба прервётся. Продолжительная гражданская война в Таджикистане введёт свои коррективы, и переписка прекратится. Наверное, Павел эмигрирует в Израиль, так как он был Евреем по происхождению. На письма не будут приходить ответы, и потому будет сделан такой вывод…