22 июня, 1941.

Дозрел в июне травостой —
пора косить траву до света.
Пока она росой одета,
не нахлобучил летний зной.

Мужчины рано, как могли,
точили, отбивали косы.
И только первые прокосы
по луговинам пролегли.

А жены у своих печей
трудились, не жалея силы,
чтоб мужикам горячих щей
и каш на целый день хватило.

Сгоняли пастухи стада
«замысловатыми» речами.
И слезы горькие тогда
не потекли еще ручьями.

И вся огромная страна,
не знала о беде сначала,
А в Белоруссии война
уже стреляла, грохотала.

Там наяву, а не в кино
рыдали дети, старцы, вдовы,
и наглотались люди вдоволь,
то, что маячило давно!

В четыре, в предрассветный час,
к конкретной приурочив дате,
фашисты двинулись на нас,
не помышляя о расплате.

Хлебнул сполна горящий Брест
кровавых слез, огня, металла!
И дальше от родимых мест
толпа безумная бежала.

Немецкий гусеничный трак
уже мешал с землей покосы.
И ухмылялся нагло враг —
кровавый воин Барбароссы.

Стрелял с колена, бил с брони,
жег, истреблял народ и веру.
-Арийцы мы! — Богам сродни,
а совесть для солдат — химера!

Понять фашисты не смогли,
что разозлили исполина!
Он от границ родной земли
дойдет с боями до Берлина.

Многострадальный наш народ,
как подсчитать твои утраты?!
За наши земли, в тяжкий год
погибли лучшие солдаты!

Ты отплатил врагам сполна,
и подошел к рейхстагу близко…
Но очень много обелисков,
стране оставила война!