Для вас не жалел я ни денег, ни сил,
Решил, что добьюсь непременно.
В кафе на углу, осмелев, пригласил,
Там борщ повар варит отменно.
Сидели вы грустно, холодность храня,
Отвергнув пампушки и сало.
Обида давила, душила меня,
Была ненавистна опала.
Тогда мы пошли в дорогой ресторан,
Где стиль, благородно и чинно.
Я снял малый зал, там был мягкий диван,
Лежали приборы картинно.
Для вас заказал кальвадос к фуа-гра,
Омаров, исландской селёдки.
Блестела в ведёрке белужья икра,
Пол-литра кристаловской водки.
Вы съели всё, выпили. Взгляд ваш ожил.
Я, робко коснулся рукою,
На красный диван перейти предложил.
Вы взвыли: «Туда не ногою!».
«Десерт и в такси!», — отчеканили вы,
Одёрнули платье нервозно.
Я понял, напрасно пропали труды,
И пульс участился венозный.
«Ну, что ж, динамистка, пойдёшь ты домой», —
Я счёт попросил у халдея.
«Сходи в туалет, вот платок носовой», —
Сказал планы мести лелея.
Вы фыркнули, резко плечом повели,
Ушли сильно попой виляя.
А я пригубил из бокала «Шабли»,
К вендетте своей приступая.
Пока перед зеркалом пудрился нос,
Я, времени зря не теряя,
Засунул в пакет вам хрустальный поднос,
Сервиз для китайского чая,
Офорт со стены, со стола серебро,
Солонку и два канделябра.
Шикарное в сумке скопилось добро,
Не влезли гардины и швабра.
Охрана вас сцапала прямо в дверях,
Примчалась милиция шибко.
Вопили, царапались вы второпях:
«Не трогайте! Это ошибка!».
На зоне пять лет, попросил прокурор,
Гуманней наш суд оказался.
«Три года условно», — вот был приговор.
Я долго ехидно смеялся.
Грешно попирать эротический пыл,
Ходя по кафе, ресторанам.
Поела? Отдайся! Мужик заслужил.
Ещё угостит марципаном.