«Изнасилование искусством»

Вместо эпиграфа:

«Беда нашего общества в том, что большинство населения по-прежнему живет в картинах Репина и в музыке Чайковского. А мир вокруг совершенно не похож ни на картину Репина, ни на картину Шишкина, ни на „Спящую красавицу“. Я помню, как был давно в МОМА* со своим американским другом, и мы увидели „Волосатые чашки“, и когда мой приятель-американец сказал, что он не понимает, как можно выжить в этом мире, не зная современного искусства, я понял, что это истинная правда». Павел Лунгин

Можно ли любить современное искусство? Много ли тех, кто способен его понять?

Если даже лояльный Борис Гройс утверждает, что и на западе не любят современное искусство, а уж в российской реальности не стоит пытаться понять современное искусство, что к нему «человек должен просто привыкнуть. Мы ж привыкли к тому, что есть воздух, мы им дышим… Хотя, если вдуматься, тоже чушь какая-то. Но мы привыкли — и вроде ничего»
П. Лунгин более непримирим и утверждает, что без понимания современного искусства (этой чуши) жизнь не в радость: хочешь-не хочешь, а надо понимать.
Задачка не из легких, ведь сказал же кто-то весьма точно: современное искусство — как морская свинка. Во-первых, она не морская, а во-вторых — не свинка (просьба это выражение, пока читаете текст, не забывать)
Потому не обойтись без того, чтобы не подвергнуть сомнению, разоблачению и даже кое-где ревизии уже устоявшиеся взгляды и ставшие привычными представления об этой морской свинке (т.е. о современном искусстве). Иначе просто не стоит об этом писать: ведь только изменение (в том числе и мнения, взгляда), трансформация, движение, смена стиля и метода означает прогресс.
Да и почему бы не попробовать пересмотреть взгляд не на отдельные частности и не на отдельного автора, а на современное искусство в целом (т.е. на всю морскую свинку, а не ее отдельные лапки, уши, хвост)? Может быть именно в целом взгляд на современное искусство порочен, оттого и взгляды на частности не стыкуются ни между собой, ни в теории?
Сама по себе идея разделять искусство на современное и все остальное не нова, она возникла вместе с началом периода обновления, т. е. Модернизма (т.е. по сути модернизации, «осовременивания» искусства и общества) в конце 19 -начале 20 века, являлась их сутью и выражалась в постоянных попытках каждый очередной шаг искусства характеризовать как прогрессивный, передовой, современный, на европейский лад — modern. Хотя, допустим, Пьер Броше считает, что разделение искусства на современное и все остальное наблюдалось уже в 16 веке в Европе — оно отрывается от религии и становится светским, современным, при этом до начала 20 века оно остается традиционным, т. е. ТО, современное искусство прошлого, было в состоянии стыковки, преемственности, продолжения традиции тогдашнего современного искусства с тогдашним несовременным. Т.о. новизна прежнего современного в искусстве была обновлением и дополнением существующей традиции, а в конце19-начале 20 века при продолжающемся процессе развития искусства вдруг стало необходимо НА СЛОВАХ открещиваться от традиции, создать видимость разрыва с традицией при продолжающихся, по сути, поставках в нее нового материала, не исключая самых новейших и необычных форм авангарда начала 20 века, который в наше время стал-таки общепризнанно классическим, как и положено. Что само за себя говорит. Но продолжу.
Исходная позиция периода Модернизма в начале века — это осознанный, принципиальный и последовательный отрыв от художественной традиции, вплоть до полного отказа от прошлого, в частности от прежнего искусства. Для этого надо было в первую очередь обозначить их названиями, отделив «modern"ное от не"modern"ого, современное от несовременного. Это было давно, более 100 лет назад. И что же?
Вот уже в прошлое отошел модерн как таковой (как стиль), для того чтобы не запутаться, в разных странах называемый по-разному - де-стиль, ар-нуво (новое искусство), югендстиль (примерно тоже самое) и т. д., и т. п. до 40 названий, но в России он был точно как раз именно «модерн» (оставаясь все еще традиционным), а значит самым на тот момент современным. Так (обычным образом для России) «вполне естественно, что стихия Модернизма определила направление развития художественной культуры на Западе раньше, чем в России,… но результаты этого процесса оказывались у нас во многих случаях более последовательными и резкими» (М.Каган. Введение в историю…"т.2, стр.230). То есть наш модерн, а затем и наш авангард (очередной этап поименования модернового, т. е. попросту современного, но при этом уже нетрадиционного, искусства) конечно были крайне выраженными, радикальными, а значит и более яркими и интересными. Россия иногда вполне успешно умела бежать впереди паровоза.
После чего, не имея возможности без конца употреблять одно и тоже слово, стали искать синонимы и говорили о футуризме (искусстве будущего), упомянутом уже авангарде (искусстве, идущем впереди) и прочем, иногда неизбежно возвращаясь к слову modern уже на другом витке развития, отделяющем современность искусства от несовременности. В наше время (с конца 60-х годов прошлого века) это конечно все с тем же смыслом употребляемое наименование contemporary art, а в России специально выделяемое наименование — т.н. «актуальное искусство», которые существуют в нейтральных (по временной и географической окраске) рамках искусства постмодернизма, являясь его частью.
Забегая вперед, хочу сказать, что формально современными на свой исторический отрезок могли быть очень разные воплощения изобразительного искусства, вплоть до противоположных — как например вышеупомянутый русский модерн (традиционный), нетрадиционное искусство авангарда и крайне традиционное искусство постмодернизма каждое в свое время признавались за современное, а в наше время получается, что по факту ретроградно-традиционное искусство (об этом ниже) именуется как АКТУАЛЬНОЕ! Что и вызывает ощущение чепухи и нонсенса как у специалиста, так и обывателя. Конечно, у каждого по-своему.
Сложилась сама по себе странная ситуация, очень удивлявшая поначалу образованных и просвещенных людей — когда во главу угла признаков художественности был поставлен фактор времени (?!?), причастности к тому или иному этапу времени и новизны в нем: современное — это хорошо, искусство; несовременное, т. е. все остальное — нехорошо, вроде как и не искусство вовсе. То есть признаком принадлежности или непринадлежности к искусству становится не эстетический и не художественный, а физический, не принадлежащий искусству никаким боком, фактор времени. А это наталкивает на мысль о маргинальности явления, обладающего такими признаками.
В Модернизме впервые в истории искусства новизна стала самоцелью, которую надо оценивать по оригинальности, невиданности созидаемого никогда ранее, независимо ни от чего другого. Это на самом деле очень странно и говорит о массовом сдвиге в мышлении людей, отмеченном как смена парадигм мышления с классической на неклассическую в то время, на стыке веков. И не надо искать здесь смысла и объяснений, лучше смотреть на это как на данность, случившуюся с человечеством вдруг. А. В. Луначарский вспоминал, как В. И. Ленин, которого он знакомил с творчеством современных (на то время) художников, никак не мог понять, почему в искусстве нужно теперь восхищаться «новым, только потому, что оно ново?»
Сами по себе признаки причастности к тому или иному времени, (конечно!) никогда не были и не могут быть показателями художественности и принадлежности к искусству.
Но к этому привыкли и нынче происходит все тоже самое: то что называют современным искусством — автоматически, терминологически противопоставляется просто искусству, обычному, любому другому, в т. ч. и неискусству. Это отрыв, можно сказать разрыв континуальности культурного поля, если хотите, снос точек сборки для зрителя, потребителя искусства, который эту «аццкую х. ню» современного искусства может сравнить с наркотиком, действующим примерно так же — сносить точки сборки у потребителя. И находясь в состоянии культурной комы, потребитель искусства принужден что-то в этом всем еще, якобы, и понимать.
То есть в наше время и по сей день действует негласный общепризнанный закон: сначала «современное», а потом уже «искусство». Хотя конечно, безусловно, хотелось бы наоборот — сначала «искусство», а потом уже «современное». Вспоминая слова (по сути коан) выдающегося художника Эгона Шиле

Kunst kann nicht modern Kunst ist urewig

«Искусство не может быть современным: искусство — вечно»