Нет, это не внезапная болезнь, поразившая
украинское общество и вызванная
неизвестным вирусом. Деградация началась с 1991 года, когда Украина, руками
«заботливых» политиков была оторвана от мамкиной «сиськи» в подростковом возрасте и отдана в «детский дом», где все вроде сами
по себе и воспитателей можно не слушать.
Причем «мама» продолжала о ней заботится,
отдала ей все «игрушки» — заводики,
кораблики, самолетики, — абы ребенку было
чем заняться. А что-бы дитятя мог хорошо
отдыхать дала даже ключи от своей любимой
дачи, за которой долгие, долгие годы
заботливо ухаживала.
Ах, как же дача была хороша — и море на участке и фрукты в изобилии. А воздух какой!
Дышишь, дышишь и надышаться не можешь.
Вот какой воздух! А сколько морок было
поначалу с этой дачей — и бандиты отнять
хотели и завистливые соседи отобрать.
Ничего, выстояла, отстроила, выпестовала. И вот ребенку своему ключи дала, чтоб отдыхал
ребенок, после игр с заводиками,
корабликами, самолетиками. Не жалко.
Признаки раздвоения личности у дитя
появились довольно быстро.
Одна личность любила мамку очень сильно,
скучала по ней. С малого возраста работала
на подаренных мамкой заводах — не хотела
быть обузой.
С другой личностью происходило что-то
неладное. Практически сразу она сломала все
«игрушки» и стала просить у мамки денег на новые. Мама давала, но новые игрушки
ломались еще быстрее, чем предыдущие. Эта
личность злилась на маму, винила ее в том,
что денег дает мало, а иногда и обзывала ее по-разному.
А та первая, другая личность уже
зарабатывала самостоятельно и даже
делилась заработанным со своей половинкой
— жалко ведь, как- никак, но вместе же постоянно.
Ребенок рос, — одна его половинка работала на подаренных мамой заводах, другая тоже
пыталась периодически работать — то у завистливых соседей огород вскопать, то канализацию им почистить. Больше ничего
этой половинке не хотелось.
Прошло двадцать лет.
Пьяный тунеядец сидит за столом со шматом
сала и стучит кулаком по столу. Его речь
бессвязна, но полна угроз в сторону матери и своей второй личности. Тунеядец их ненавидит. Мать за то, что перестала давать
деньги просто так и не оплачивает его
вольную жизнь. Вторую личность за то, что
тому тоже надоело оплачивать его вольную
жизнь и она решила уйти.
Кулак его от ударов о стол посинел изо рта
вместе с матами летят брызги слюны.
За столом напротив сидели завистливые
соседи, кивали и поддакивали, не забывая
подливать тунеядцу мутную ядреную
жидкость из большой бутыли. Уже изрядно
пьяный тунеядец их не слышал. Его несло…
Соседи, дружески похлопывая его по плечу
внимательно осматривали его жилье, о чем-то
тихо между собой переговариваясь.
«Хорош участок» — иногда слышалось в их фразах… «Но у него мать еще жива…» —
слышалось не менее часто…