«Он прислал мне цветы!..» Кроме меня, Лена за одно утро успела, кажется, оповестить об этом великом событии весь мир. Она выложила поспешно сделанное на телефон фото букета девственно-белых орхидей в Facebook, а для надежности еще разослала его подругам по телефону. Лена звучала так, словно на нее снизошел момент истины. Еще бы! Ведь цветы — от Него! — для нее были долгожданным вещдоком существования их любви. Других улик было крайне мало. Лена и N. были вместе полтора года, но без особой динамики. Они не жили друг с другом, ни разу не занимались сексом и даже ни разу не целовались. Нет, я не пишу про робкое общение двух людей, которым только-только исполнилось двенадцать. И Лене, и N. уже под тридцать. Чем же они все это время друг с другом занимались? Переписывались sms-ками по двадцать раз на дню, болтали по вечерам по телефону, ходили в кафе и в кино, путешествовали. В поездках они брали один номер и спали в одной кровати. В ней у них тоже ничего не было. Как-то раз в Провансе, после долгого и, как казалось Лене, очень романтичного ужина, сопровождавшегося хорошо выдержанным Bordeaux, она попыталась… Безрезультатно. Захмелевший N. повернулся на другой бок и захрапел сном праведника. Повторить попытку наутро Лена не решилась.

В этой истории вы имеете полное право спросить: а зачем им обоим, и в первую очередь девушке, это нужно? Я это у Лены спрашивала, и не раз. Парадоксально, но факт: она… счастлива! По-своему, конечно, но счастлива. Она — ждет. Первого поцелуя, первого секса, предложения руки и сердца. Точнее, в обратном порядке — она почему-то уверена, что первым вот-вот должно последовать именно предложение, так как ее обожаемый N., как ей кажется, человек высоких моральных устоев. Настолько высоких, что секс в «неоформленных» отношениях считает неприемлемым. Именно так Лена объясняет происходящее. А пока она живет фантазиями, которые с каждым днем разрастаются. Я спросила, что ей мешает поговорить с молодым человеком и поделиться с ним хотя бы частью ее фантазий на его счет, но она отрезала: «На мужчину нельзя давить». Ее тон не допускал возражений, я не стала с ней спорить.

ОНА С ПЕНОЙ У РТА ДОКАЗЫВАЕТ, ЧТО У НИХ C N. НЕБЫВАЛО БЛИЗКИЕ ОТНОШЕНИЯ. БЛИЖЕ У НЕЕ ТОЛЬКО С МАМОЙ.
Ленина ситуация показалась бы мне примером образцово-показательного мазохизма, если бы в последнее время я не наблюдала буквально бума подобных иллюзорных отношений. Подчеркну: речь идет не о девочках, влюбляющихся в заведомо недоступных celebrity, и не о женщинах, сознательно выбирающих положение «второй жены» при женатом мужчине. Я говорю о внешне взрослых, абсолютно свободных людях, которым, казалось бы, ничто не мешает быть вместе. Похоже, иллюзорные отношения для многих становятся новой формой близости. Лена, кстати, с пеной у рта доказывает, что у них c N. небывало близкие отношения. Ближе у нее только с мамой.

Моя другая подруга, Катя, рассказывает про своего Мишу похожие вещи. Когда-то, на первом курсе, они были парой, а потом расстались — на десять лет, но все это время общались как друзья. Три года назад Катя ушла от гражданского мужа, и вакантное место довольно скоро занял Миша. Все это время они неразлучны, даром что живут в разных, но не сильно удаленных городах. Минимум секретов, взаимопомощь не на шутку (Миша пару раз за Катю даже дрался), регулярные уик-энды друг у друга, бесконечные совместные поездки. Секса нет и в помине. У Кати кроме Миши никого нет, у него, как она полагает, тоже — слишком много времени они проводят вместе. Обоим уже ЗА тридцать. Катя хочет за Мишу замуж и терпеливо ждет. По ночам ей снятся их общие дети. Во время недавнего длительного отпуска на Бали Катя, которой невыносимо было видеть поглощенные друг другом пары, приехавшие на honeymoon, набралась смелости и спросила Мишу, хочет ли он ее. Тот ответил уклончиво. Что-то вроде: «Я здоровый мужчина, но не хочу рисковать теми прекрасными отношениями, которые у нас есть сейчас». И быстро перевел разговор на другую тему.

Но Катина история, как ни странно, не предел. Еще одна моя знакомая провела в подобных отношениях долгие шесть лет. Все эти годы у нее был мужчина — условно. Они жили чуть ли не в соседних домах, он по собственной инициативе в любое время суток встречал ее в аэропорту из командировок, привозил продукты, собирал мебель из Ikea, помогал с ремонтом, иногда просто деньгами, по пятницам и субботам приходил на ужин. Секс у них был — два или три раза, когда они только встретились. Но интимная близость почти сразу сошла на нет. Подруга не решалась настаивать. Стоило ей завести хоть сколько-нибудь откровенный разговор, у мужчины тут же возникали неотложные дела, он поднимался и уходил. А через несколько дней возращался. Не исключено, что у него все это время кто-то был, но моя знакомая, возраст которой уже перевалил за бальзаковский, его все равно принимала. Она считала, что у них Отношения. И тоже ждала. У мужчины было прекрасное образование, успешный бизнес, формально он о ней неплохо заботился. «Он будет прекрасным мужем», — думала несчастная, мечтая, что в очередном пакете из «Азбуки вкуса» среди фруктов, паштетов и французского сыра она обнаружит кольцо. Кольцо не обнаруживалось. И если две предыдущие истории — уравнение с неизвестными, то у этой есть конец. Не слишком радостный, но хоть что-то. В какой-то момент, после того как ее мужчина в очередной раз ушел по-английски, уставшая от сексуальной и эмоциональной неудовлетворенности девушка записалась к психотерапевту. Ей хватило одного сеанса, чтобы набрать телефон друга и сказать, что все кончено. Тот положил трубку и исчез из ее жизни навсегда

Копаясь в душевных внутренностях тех, кто состоит в иллюзорных отношениях, психоаналитики часто обнаруживают там целый букет латентных неврозов. Их можно объединить одним словом: «интимофобия». Это хронический страх близости — не поверхностной, которую дают задушевные разговоры, прогулки по Лувру и ночные просмотры артхаусного кино, а истинной, где есть настоящие отношения с сексом, совместным бытом и детьми. Где есть риск обжечься, испытать разочарование, потерю и боль. Где есть необходимость брать на себя ответственность и что-то решать. У каждого из нас, разумеется, своя история, своя степень доверия к миру и свои слои психологической защиты. Каждый из нас на подсознательном уровне определяет, насколько глубоко он готов впустить окружающих людей в свое интимное пространство. Но, как утверждают многие специалисты, наше поколение — те, кого называют Generation X и Millennials (первым сейчас от 31 до 45 лет, вторые повзрослели на рубеже миллениума, им сейчас от 19 до 30 лет), почему-то защищается от отношений особенно сильно. Не все, конечно, но многие, причем, разумеется, не осознавая того, что делают. Многие из нас в детстве не имели доверительных отношений с родителями — те либо были слишком заняты выживанием в бурные годы перестройки и дикого капитализма, либо родитель был всего один (после падения советской власти начался всплеск разводов, помните?) и пребывал в неврозе, отчаянно пытаясь быть и папой, и мамой в одном лице.

ПРОТИВОПОЛОЖНЫЙ ПОЛ ИМ НЕ КАЖЕТСЯ ТАКИМ УЖ ДРУГИМ, А СО СВОИМ ПОЛОМ ОНИ НЕ СПЯТ
Есть исследования, подтверждающие, что мальчики, которых воспитали матери-одиночки, во взрослом возрасте нередко не испытывают сильного сексуального влечения к девушкам. Нет, они не становятся геями, просто к женщине как к эротическому объекту они дышат довольно ровно. Она для них не является загадкой, которую хочется раскрыть и завоевать. Противоположный пол им не кажется таким уж другим, ведь свою маму он видел в любом виде, а чем она отличается от папы, узнал, только когда вырос. А со своим полом не спят, точнее — не занимаются любовью. Хотя, еще раз повторяю, они не геи! Но гендерные роли в подсознании у таких мальчиков могут быть так сильно перепутаны, что так называемый «сексуальный радикал» у них оказывается сильно занижен — настолько, что годами спать с женщиной в одной кровати и ничем с ней не заниматься им кажется нормальным. Долгоиграющая дружба с элементами платонической любви — для них вполне понятная и приятная форма отношений. (Я, кстати, не поленилась выяснить, с какими мамами выросли бойфренды девушек в трех вышеприведенных историях, — во всех случаях это были доминирующие женщины, сильно контролировавшие своих мужей, если таковые имелись, и сыновей.) А так как в жизни подобное притягивает подобное, такие странные холодные мальчики часто привлекают девочек с геркулесовыми запасами терпения и мазохистскими наклонностями. Точнее, с хорошо закамуфлированной формой интимофобии.

И наконец, у многих современных людей есть зависимость от «адреналиновых» (читай: незавершенных) отношений — что на самом деле является еще одним изощренным способом избегания реальной близости. Непредсказуемость ситуации, недоступность объекта желания, периодические сюрпризы в виде присланного на работу букета цветов и малообещающего признания в чувствах — и путь к цели кажется интереснее и желаннее, чем сама цель.

Впрочем, у иллюзорных отношений редко, но случается happy end. Еще одна моя знакомая, Вика, «болталась», как она сама это называет, со своим нынешним мужем, ни много ни мало, почти два года. Он вяло ухаживал за ней, привозил из поездок подарки, регулярно ел ее еду и пил ее коньяк. Близость ограничивалась объятиями чуть нежнее дружеских и его пространными признаниями типа «как мне с тобой хорошо». Они и вправду могли говорить часами — когда Вика забывала о своих биологических часах, она искренне смеялась над его шутками, у них было редкое взаимопонимание и общие интересы. Она тоже буйно фантазировала — в какие-то моменты ей казалось, что они идеальная пара. Но фантазий девушке все же было мало, она хотела семью. Чего хотел мужчина, было не очень понятно. В конце концов Вика задвинула его на позиции кандидата, точнее, одного из кандидатов. Она не стала играть в недоступность, а стала по-настоящему встречаться с другими. Мужчина учуял наличие конкурентов. Страх навсегда потерять женщину, которая его понимала, оказался сильнее страха близости. Сексуальный радикал пошел вверх в прямом и переносном смысле — Вика и кандидат  1, наконец, переспали. Обоим понравилось — настолько, что они с тех пор живут вместе.

Но жизнь показывает, что гораздо чаще иллюзорные отношения не кончаются, вернее — кончаются НИЧЕМ. Поэтому, если в этом анамнезе вы, грешным делом, нашли себя или кого-то из ваших знакомых — может быть, имеет смысл, забыв про тихие радости увлекательного романа на гребне иллюзий, спросить себя начистоту: «А оно мне надо?»