Как я уже говорила, выбор среди монотеистических традиций в X столетии был невелик — либо латинское христианство, либо греческое, либо ислам, либо иудаизм. От того, что за тип государственной религии страна выбирала, в целом зависел и ее дальнейший путь. Так что легенды о выборе веры, которые связывают с князем Владимиром, это не столько легенды о вере, сколько легенды о возможности разных путей развития. Владимир изо всех сил рвался в цивилизованное общество. Все три мировые религии позволяли выйти из списка варварских стран, но требовалось, кроме религии, и присмотреться к результату, какой выбор веры давал. Выбор ислама как ведущей религии был несколько абстрактен, потому что исламские страны лежали от Руси на Востоке и не так рк и рядом. Это давало возможности хорошей торговли, но было нежелательным из-за того, что Русь становилась автоматически противницей очень сильных стран Запада. А выбор иудаизма был, скажем так, заказан. И дело не в том, что эта вера была бы для русов противоестественной, но один хорошо знакомый враг Руси как раз и исповедовал иудаизм. Враг был уже побежден и не опасен, но, тем не менее, народ вряд ли бы согласился с таковым княжеским выбором. Да и западные страны из нейтральных могли стать враждебными. Оставалось только христианство. Выбор официальной веры кроме христианства другой возможности и не оставлял. Но сама эта вера успела расслоиться, вот в чем была проблема. Расчетливый и хитрый князь продумывал, какую из христианских церквей стоит «взять» на Русь. В этом плане (то есть в смысле колебаний между латинянами, ромеями и арианами) Владимир ничем не отличался от Ольги. Часть подвластного ему народа уже давно была христианами. Но — христианами какого толка?
Еще век назад, даже более того, в 842 году один из арабских писателей того времени Ибн Хордадбег сообщал, что многие русы, приходящие с купеческими караванами, выдавали себя за христиан. Он к христианству русов относился с большим недоверием, справедливо считая Русь страной язычников. Но, тем не менее, купцы русов утверждали, что они христиане, и могли при случае это доказать. Да и если бы купцы ничего о христианстве не знали, вряд ли бы они стали себя таким образом именовать. Ибн Хордадбег уверен, что делали они это сугубо в грабительских целях — чтобы не платить налога на торговлю, введенного по повышенной ставке для язычников и зороастрийцев. Для христиан и иудаистов этот налог был вдвое ниже. Поскольку все три главные религии выросли на одном дереве, то способ проверить истинность веры проблемы не составлял И если наши купчики платили облегченный налог, то они и были теми, за кого себя выдавали, — христианами.
Просветитель Кирилл, посетив черноморский городок Корсунь (Херсонес), сообщал о христианских книгах русов — Евангелие и Псалтири, написанных на языке русов (руськими письменами). Это, сами понимаете, свидетельство важное. Если были такие книги — была и вера, и те, кто этой вере следовал. Конечно, Корсунь не считалась городом русов, но они там жили. Они там торговали. Да, наверно, и нельзя оспаривать простого факта, что, проживая в городе, где христианство не считалось экзотикой, кто-то из русов принял крещение. Даже в наших летописях указаны дохристианские христиане Руси. Если бы средневековым переписчикам очень хотелось сделать Ольгу и Владимира основателями христианства на Руси, они бы так и поступили, убрав из старого текста все упоминания о христианах, которые жили до их княжения. Но ведь не убрали. Как, впрочем, и не вписали в наши тексты и лишних страниц, где бы Русь была уже сплошь уставлена храмами. Нет ни того, ни другого. Просто часть населения уже стала христианами, а большинство пребывало в язычестве, что вполне нормально для недавно образованного государства.
Очень странное свидетельство о состоявшемся до Владимира крещении русов оставил константинопольский патриарх Фотий. Якобы это произошло после того, как русы увидели чудо: патриарх опустил в воду покров Богоматери, когда флот русов подступил к Византии, и разразилась страшная буря. Ужас охватил русов, и они «обратились». Дело Фотия по обращению варваров продолжил и следующий за ним патриарх — Игнатий. («Потом набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город (Михаил в то время воевал с исмаилитами). Впрочем, насытившись гневом божиим, они вернулись домой — правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом — а вскоре прибыло от них посольство в царственный город, прося приобщить их божьему крещению. Что и произошло».) При императоре Василии (обратившем болгар) было по Константину Багрянородному продолжено обращение русов. «Щедрыми раздачами золота, серебра и шелковых одеяний он (Василий. — Автор) также склонил к соглашению неодолимый и безбожный народ росов, заключил с ними мирные договоры, убедил приобщиться к спасительному крещению и уговорил принять рукоположенного патриархом Игнатием архиепископа, который, явившись в их страну, стал любезен народу таким деянием. Однажды князь этого племени собрал сходку из подданных и воссел впереди со своими старейшинами, кои более других по многолетней привычке были преданы суеверию, и стал рассуждать с ними о христианской и исконной вере. Позвали туда и иерея, только что к ним явившегося, и спросили его, что он им возвестит и чему собирается наставлять. А тот, протягивая священную книгу божественного евангелия, возвестил им некоторые из чудес Спасителя и Бога нашего и поведал по Ветхому завету о чудотворных божьих деяниях. На это росы тут ж ответили: „Если сами не узрим подобного, а особенно того, что рассказываешь ты о трех отроках в печи, не поверим тебе и не откроем ушей речам твоим“. А он, веря в истину рекшего: „Если что попросите во имя мое, то сделаю“ и „Верующий в меня, дела, которые творю я, и он сотворит и больше сих сотворит, когда оное должно свершиться не напоказ, а для спасения душ“, сказал им: „Хотя и нельзя искушать Господа Бога, но если от души решили вы обратиться к Богу, просите, что хотите, и все полностью ради веры вашей совершит Бог, пусть мы жалки и ничтожны“. И попросили они бросить в разложенный ими костер саму книгу веры христианской, божественное и святое Евангелие, и если останется она невредимой и неопаленной, то обратятся к Богу, им возглашаемому. После этих слов поднял иерей глаза и руки к Богу и рек: „Прославь имя твое, Иисус Христос, Бог наш в глазах всего этого племени“, — и тут же метнул в пламя костра книгу святого Евангелия. Прошло немало времени, и, когда погасло пламя, нашли святой том невредимым и нетронутым, никакого зла и ущерба от огня не потерпевшим, так что даже кисти запоров книги не попортились и не изменились. Увидели это варвары, поразились величию чуда и уже без сомнений приступили к крещению». Конечно, чудо о несгораемой священной книге — легенда. Но если при Василии велись диспуты о вере, посылался архиепископ и проводилось крещение… Позвольте, но в таком случае Русь была уже крещена, и крещена по греческому обряду? С какой бы стати Константину Багрянородному, в симпатиях к русам никак не замеченному, сообщать о варварах русах, что они были однажды крещены?
Совсем незачем. Но еще забавнее: если русы не принимали крещения, то зачем было создавать митрополию с названием Россика? Митрополии не создаются для того, чтобы управлять мертвыми душами. Были — верующие.
Эти верующие, между прочим, отмечены в государственных бумагах — договорах между Русью и Византией, и называются они в этих официальных документах — крещеная Русь. В наших летописях точно отмечено, что эта Русь совершает клятву по христианскому обычаю, а язычники — по языческому. Другой вопрос, конечно, что это за крещеная Русь? Но если вы думаете, что все определяется скандинавскими именами, и что именно они-то и есть искомая Русь крещеная, то сильно заблуждаетесь. В Скандинавии IX века крещеных было ничтожно мало, это были страны удивительно языческие. Они поклонялись своему любимому богу — Одину.
Но это упоминание крещения от ромеев тоже наводит на странные мысли. И это связано со словообразованием. Когда новая религия приходит в языческий мир, она оперирует массой слов, совершенно неизвестных прежде людям этого мира. И поскольку в их родном языке нет терминов, которыми новая вера пользуется, то приспосабливаются слова, которыми пользуются в языке народа, эту веру принесшего. Но ведь тогда же получается полнейшая глупость! Мы получаем веру от Византии, самоназвание народа которой ромеи… но называем этих ромеев не иначе чем греками, как это было принято на Западе, у латинян. Мы вместо греческого названия креста ставрос пользуемся латинизированным, вместо греческой базилики используем слово «церковь» (от латинского циркус), вместо греческого бомос говорим, как в латыни, алтарь, вместо греческого иерея используем до сих пор в просторечии слово «поп». И даже наша древняя летопись, желая пояснить, что князь Владимир был язычником, услужливо сообщает (в XII веке), что был он… поганым, точно так же, как называли язычников только на латинском Западе. Вот и подумайте, отчего бы это византийское христианство передало нам вместо родных совершенно чужие слова? Тем более слова, которые звучали для ромеев совершенно богопротивно, потому как к X в. обе церкви смотрели друг на друга только как на врагов? Да, конечно, латынь была языком ученого мира, никто не спорит. Но не для ромейского православия. Ведь Византия недаром называла себя Вторым, или Истинным Римом. И совсем не случайно, что наша Ольга-Эльга-Елена отправила посольство не куда-нибудь, а к латинянам. И два года епископ Адальберт трудился над обращением русов в латинское христианство, пока его не погнал прочь язычник Святослав!
Между прочим, вопрос, «кто крестил Русь» до официального крещения, плавно переходит в другой вопрос — а кто крестил болгар? Оказывается, что историки болгарской церкви сталкиваются с той же проблемой, что и наши отечественные В Болгарии в IX—X вв. существовало христианство, полученное от Византии, но ромеи не были первыми, кто крестил болгар! Сами болгары упорно твердили, что крестили их первые апостолы — Павел и Андрей. Почему они так говорили? И почему на одном из Вселенских соборов, созванных для того, чтобы разобраться, под чью юрисдикцию попадают болгары — латинскую или ромейскую, ни слова не было сказано о том, первом крещении: подразумевалось, что об этом все и так знают. «По преданию, — пишет историк Табов, — из Палестины апостолы Андрей и Павел приехали во Фракию и Македонию, затем оттуда Павел направился в Элладу. В своем «Послании к Римлянам» он описывает места, где он проповедовал: «Так что я распространил Благовестие Христово от Иерусалима и окрестности и даже до Иллирика». Многие авторы обращают внимание на то, что здесь ап. Павел пишет не «я проповедовал», а «я распространил», тем самым свидетельствуя, что его наставления имели успех, что его учение было воспринято. В его проповедях была одна важная деталь: он учил, что в христианстве нет разницы между бывшими иудеями, эллинами и скифами, между слугами и свободными (Послание к колосянам 3:11), что христиане равны между собой. Это противоречит иудейским догматам о «богоизбранном народе», которые до Павла — и после него — бытовали среди иудео-христиан. Дух учения Павла противоречит также и «триязычной догме», согласно которой христианство может распространяться только на еврейском, греческом и латинском языках, и которая как бы требует от принявших христианство стать либо евреями, либо греками, либо латинянами.
Противоречит учение ап. Павла и желаниям некоторых пап и константинопольских патриархов господствовать над христианами. Эти демократические идеи апостола Павла нашли поддержку главным образом именно на Балканах, и, несмотря на временные поражения, со временем они одолели остальные доктрины первых христианских общин". Но каких болгар могли крестить апостолы, если переселение болгар с востока произошло спустя пару веков? Значит, речь о неких болгарах, которые вообще никуда и никогда не переселялись, а всегда жили в своих домах и возделывали свои поля, хотя менялись границы государств, правители, церковная принадлежность? Табов убежден, что так же, как и в русском языке, в болгарском сохранилось достаточно доказательств, что болгары приняли христианство латинское, иначе их «черквы» именовались бы на ромейский манер.
Приводит Табов еще одно странное историческое показание. В начале распространения христианства блаженный Иероним перевел Библию на вменяемый европейский книжный язык, в ту пору это была латынь. Но почему-то один перевод получил название Итала, а другой — Вульгата Поскольку ученым и сегодня непонятно, чем одна латынь отличалась от другой, считается, что Вульгата была написана языком простонародья, латинского само собой. Но Табов убежден, что это был перевод на язык «вулгаров», то есть болгар. Но как же так — до Мефодия и Кирилла? Все ведь знают, что болгары были диким народом и письменности (как и русы) не имели. Вот тут придется усомниться. И в том, что за язык разрабатывали для славян братья-просветители, и почему свою работу они выполнили в ударные сроки, меньше чем за полгода переведя и переписав, естественно, греческие книги на болгарский язык. Может, все объясняется куда проще, чем привычно думать, и письменность, которая имелась и в Болгарии, и на Руси, использовала латиницу, и именно таким письмом и были выполнены «руськие книги»? Зачем было тогда переводить крещеные славянские народы на кириллическое письмо — вопрос другой, и он вполне может быть связан с внутрицерковными разборками между ромеями и латинянами. И вполне вероятно, что русы, как и болгары, жили в начале эры на Балканах, но затем были оттуда вытеснены, и часть их ушла к северу, к морю Варяжскому, а часть — на восток, на Днепр — со всеми своими верованиями, языком и преданиями. В Великой (еще единой тогда) Империи жители окраин, будучи родственными и сходными народами, получили имя славян. Да, именно так: имя им дали римляне от известного наименования завоеванных народов, которые становились рабами. «Склавы», «славы» не имели ничего общего ни со словом, ни со славой. Они в этой империи занимали место рабов. Не вдаваясь в этническое деление, римляне и называли их всех оптом: болгар, русов, чехов, поляков и прочих — рабами. И как рабы Империи они и приняли с воодушевлением самую рабскую религию на Земле — христианство. Между прочим, связь между русскими и болгарскими христианами была очень крепкой. И вероятно, что первое крещение наши русы получили не столько от болгар, сколько одновременно с болгарами. Точной даты назвать нельзя, ее никто не знает. Но уже в полумифическом походе киевского князя Оскольда (того самого Аскольда, который был убит Олегом) на греков средневековый источник; упоминает «крещение русов».
А сама Ольга? И круги, которые не могли ей не сочувствовать? И то, что, по одной из версий, она была дочерью болгарского царя и императора римлян Симеона Великого (893−927) и сестрой его сына царя Петра Болгарина (927−969)? И духовник княгини, совершенно четко названный как «пресвитер мних церковник всех болгарских церквей», а если еще точнее — мизийский архиепископ Григорий? Болгарские христиане, совершенно иначе воспринимающие догматы церкви? И странное летосчисление, которое бесконечно мешает современным исследователям, так же как оно и мешало монахам-переписчикам сводить даты и не делать ошибок? Именно это летосчисление, получившее название «александрийской эры», положено в основу расчетов начальной летописи — «Повести временных лет», той ее части, которую и приписывают Нестору. Но «александрийская эра» — это установленное в Болгарии арианское летосчисление, оно никогда не было принято в греческой православной церкви. И если все первые тексты летописи созданы в этой хронологической системе, то она была признана в начальной русской церкви. Не только другую систему счисления, но и другую систему обрядов использовала ранняя русская церковь — это как раз те обряды и символы, от которых во времена реформы Никона старательно избавлялась ставшая главной в православии русская церковь. И только в среде раскольников эти обряды, эти книги и эти символы не удалось искоренить. Но где вы найдете ближайший аналог вере наших раскольников? В болгарской арианской церкви. У богомилов, павликан, катаров и альбигойцев. Недаром на Западе, куда потом эта «третья» вера дошла, она так и называлась — болгарская, нюансы не учитывались. Недаром на религиозный диспут между еретиками и латинянами в Тулузу был призван болгарский епископ богомил Никита. И этот епископ утверждал, что его вера равнозначна вере латинян и ромеев, потому что получена напрямую от апостолов. И не просто равнозначна, но древнее и чище, поскольку и Рим, и Константинополь настоящую веру извратили.
Не получается ли, что в древней Руси существовали одновременно, или почти одновременно, все три направления христианства? И что они, каким-то образом переплетаясь, и создали странную композицию, где латинские наименования соседствовали с арианским счислением, а арианский символ веры с латинским понятием о месте пребывания «ожидающих» душ — то есть чистилище (этого понятия в православии вообще нет — ни у ариан, ни у православных)? И в таком случае, если Русь и была крещена до князя Владимира, то крещена она оказалась по еретическому образцу. Скажу больше, и при Владимире эти еретические особенности никуда не делись. И даже позже они продолжали существовать. И — что еще забавнее — наличие этих деталей позволяло Руси не считаться с Византией, ставшей-таки основоположницей веры в «руськой земле», причем настолько не считаться, что через пару веков Русь вообще послала греков куда подальше и стала самостоятельно, без всякого Константинополя, назначать или снимать своих церковных иерархов! Правда, последнее понятно — Константинополь умирал. Но и до того особого пиетета к Византии тут не было. И вся история ранней русской церкви — это история борьбы с Константинополем, а не уважительного хотя бы отношения к матери русской веры…
И самое интересное. Это сегодня мы привыкли считать, что Русь была крещена Владимиром, но так не считали еще в XVII веке, когда при Михаиле Федоровиче был создан «Большой катехизис». Так вот в этой книге из крещения Руси не делается ровно никакой тайны. Как Ольга свершила четыре мести, пока полностью не истребила народ Искоростеня, так и христианство на Руси принимали в четыре этапа Глава «О крещении русского народа» сообщает, что было на Руси четыре крещения: первое крещение от апостола Андрея (почему русская церковь и получила именование апостольской), второе — от патриарха Фотия при киевском Аскольде, третье — при Ольге в 963 году и четвертое — при Владимире в 988 году. «14 тако, — пишется в „Катехизисе“, — повеле креститеся всей земли Рустей в лето шесть тысящь 497 от святых патриарх от Николы Хрусоверта или от Сисиния или от Сергия архиепископа Новгородского при Михаиле митрополите Киевском». Но постойте-ка, постойте: если Русь только еще принимает крещение, то как она может иметь архиепископа в Новгороде, митрополита в Киеве и своего патриарха? Следовательно, христиан на Руси было несколько больше, чем принято думать. Многие ученые склоняются к мысли, что на Руси была принята болгарская версия христианства, и это ответвление христианства не нравилось как Риму, так и Константинополю. Когда в 972 году в Праге создаются свое епископство и монастырь, чехам вменяют в обязанность, чтобы они были устроены «по уставу св. Бенедикта и под руководством нашей дочери аббатисы Марии. Но не по секте болгарского народа или русского, и не на славянском языке». Секта — вот как именуется третье направление христианской веры. И мы даже имеем доказательства, что «третье христианство» Руси считалось ересью и греками, и римлянами. Ибо спустя два века русы все так же исповедовали богомильские идеалы и все так же считали, что «Бог мылся, отерся ветхем, и сверже с небеси на землю. И распрся сотона с Богом, кому в нем сотворить человека и сотвори дьявол человека, а Бог душу вложи в он; тем же аще умрет человек, в землю идет только тело, а душа к Богу». И ставили «церквы» с алтарем, расположенным на юге (характерная черта снесенных греками болгарских церквей). Вот происшествие с одной киевский «церквой» и может стать комментарием ко всему вышесказанному. В первые годы христианизации Владимир выстроил в Киеве первую каменную церковь, получившую название Десятинной (князь пожертвовал церкви десятую часть от всех доходов государства). В этой церкви, кстати, он и был погребен вместе с княгиней Анной, по одним сведениям — византийкой, по другим — болгаркой, которую отдали за него после крещения в Константинополе. Так вот после смерти Владимира новоназначенный на должность митрополита Феопемпт, прибывший от Константинопольской патриархии в 1037 году, сразу же освятил эту церковь. Но как это может быть, чтобы православную церковь во второй раз освящал православный митрополит? А это может быть лишь в одном случае — если прежде церковь считалась еретической, то есть христианство, принятое в 988 году, было еретическим христианством. Болгарской ересью. Ибо в самой Болгарии разрушению и перестройке подверглись к XI веку практически все существующие церкви. Историки религии сделали вывод, что эти сооружения не были предназначены для выполнения «византийского ритуала». Настолько не приспособлены, что пришлось их сносить или переделывать, а фрески сбивать или замазывать известкой. Учитывая судьбу киевской Десятинной церкви, можно смело утверждать, что и наша святыня была из серии совершенно еретических.