Всем нам иногда приходиться делать весьма нелегкий выбор. И ученые также не всегда могут избежать подобной необходимости, даже самые великие из них. Наша история повествует о том, как Чарльзу Дарвину один раз пришлось выбирать между честью и славой. И, следует заметить, он поступил тогда самым оптимальным образом.
Мы все привыкли к тому, что теория эволюции живых существ посредством естественного отбора иначе называется «Теорией Дарвина», по фамилии ее создателя — Чарльза Эразма Дарвина. Однако в Западной Европе и в США ее именуют немного по-другому «теория Дарвина — Уоллеса». Кто же этот таинственный Уоллес, спросите вы? И каким образом он стал соавтором Дарвина по данной работе?
На первый вопрос ответить легко — Альфред Рассел Уоллес, который родился на 12 лет позже Дарвина и на 31 год пережил его, был натуралистом, зоологом, антропологом и основателем такой науки, как зоогеография (именно он первым предложил разделить нашу планету на фаунистические области). Следует заметить, что в позапрошлом столетии его известность в научном мире не уступала популярности Дарвина.
А что касается соавторства, то на самом деле его вовсе не было. Было то, что принято называть «независимой формулировкой». А это значит, что Альфред Рассел Уоллес пришел к тем же выводам, что и Дарвин независимо от последнего. Причем, что самое интересное, примерно в то же время. И этот факт поставил Дарвина перед, пожалуй, самым сложным выбором, который когда-либо случался в его жизни. Но давайте обо всем по-порядку.
По отзывам современников, Чарльз Дарвин обладал интересным набором личностных свойств — он одновременно был весьма ленив и чрезвычайно пунктуален и педантичен. Возможно, именно поэтому он писал свой главный труд достаточно долгое время — с 1837 по 1859 год. Быстрее никак не получалось, поскольку, во-первых, сэр Чарльз не был отшельником и аскетом. Он любил и дружеские встречи, и охоту, и другие развлечения, и, что самое главное, свою семью (а детей у него, между прочим, было десять). Понятно, что все это отвлекало ученого от написания главного труда его жизни.
Во-вторых, согласно рассказам знакомых Дарвина, он был на редкость неорганизованным человеком — например, совсем не соблюдал режим дня (что для Англии того времени вещь неслыханная), постоянно все терял, забывал, путал и т. п. Кроме того, величайший биолог отличался некоторой мнительностью и неуверенностью в себе — по воспоминаниям друзей, он мог многократно читать им какой-нибудь отрывок из своего труда и даже после множества восторженных отзывов все равно сомневался в том, удачно ли он изложил свои мысли.
И в третьих, Дарвин был необычайно аккуратен во всем, что касалось фактических доказательств. В сочетании с мнительностью это свойство дало интересный эффект — ему все время казалось, что их, то есть доказательств, не хватает. Поэтому он исследовал все новые и новые факты из разных областей биологии, геологии и географии. Ну а, сами понимаете, этот процесс может длиться бесконечно долго.
Итак, свои первые соображения о естественном отборе и происхождении видов Дарвин записал в дневнике еще в 1837 году. После он опять упомянул об этом уже в работе 1845 года, но достаточно поверхностно. В сокращенном варианте теория эволюции была изложена им в 1855 году в письме к американскому ботанику А. Грею, однако Дарвин не захотел тогда публиковать ее. И только после многочисленных бесед с друзьями и переписки с выдающимися учеными того времени сэр Чарльз приступил к работе над обширной монографией по вопросу происхождения видов путем естественного отбора — на этот раз с расчетом на публикацию. Случилось это в 1856 году.
Дело потихоньку продвигалось и уже близилось к завершению, как вдруг 18 июня 1858 года, что называется, «грянул гром». В этот день Дарвин получил письмо от малоизвестного исследователя Уоллеса (который в то время находился в Малайзии, где восстанавливал свои силы после перенесенной малярии). В послании излагалась… теория эволюции путем естественного отбора. Причем он, обращаясь к Дарвину как к уважаемому и авторитетному ученому, просил его представить его работу на ближайшее заседание Линнеевского общества в Лондоне. А это означало, что монография будет сразу же опубликована и теория Уоллеса станет известной в научных кругах.
Чарльз Дарвин сразу же высоко оценил работу коллеги, и, что самое интересное, поразился тому, насколько обе версии, его и Уоллеса, во многом совпадали. «Какое поразительное совпадение! Если бы Уоллес видел мою магистерскую диссертацию 1842 года, я бы сказал, что он не мог сделать лучшего ее резюме,» — так писал об этом великий ученый своему другу, геологу Чарльзу Лайелю. Но в то же время ученый Дарвин очутился перед весьма тяжелым выбором. Наверное, самым непростым в его жизни.
Судите сами — если он выполнит просьбу Уоллеса, то тогда именно он будет первооткрывателем естественного отбора и все лавры создателя теории эволюции достанутся ему. А монография Дарвина, в которую он вложил столько сил, будет никому не нужна. Поэтому, если Дарвин пошлет работу Уоллеса на заседание Линнеевского общества, то он своими же руками погубит самое главное дело своей жизни.
Итак, логичнее было бы не посылать работу Уоллеса на это заседание. Или, по крайней мере, послать после того, как Дарвин опубликует свою монографию. Следует заметить, что такая возможность у сэра Чарльза была — о том, что Уоллес написал ему письмо, никто не знал. Но если бы Дарвин сделал это, он потерял бы право называть себя честным человеком. Ведь он, по сути дела, предал бы того, кто ему доверился. А этого великий ученый, который к тому же был весьма щепетилен в вопросах чести, допустить никак не мог.
Дарвин некоторое время раздумывал над тем, как ему следует поступить в данной ситуации. Не придумав ничего путного, решил посоветоваться с друзьями, Чарльзом Лайелем и Джозефом Гуккером. Те посоветовали ему быстрее закончить свой труд и представить на заседание общества, которое должно было состояться первого июля, обе работы одновременно. А там уж пусть научная публика сама разбирается, чей вариант теории эволюции более корректен и правдоподобен.
Следует заметить, что сэр Чарльз так и поступил. Однако он сам попросил секретаря Линнеевского общества о том, что бы работа Уоллеса была зачитана первой. Кроме того, он сам послал на заседание свой сокращенный вариант теории эволюции — тот, что изложил Грею в 1855 году. Таким образом он хотел максимально уравнять шансы и не дать своей версии ни одного преимущества.
Откровенно говоря, это был не только весьма благородный, но и весьма смелый поступок. Дарвин рисковал многим — очень вероятным был вариант, что после заседания на слуху у ученых останется имя Уоллеса, а на его работу никто не обратит внимания. Но, тем не менее, он не мог поступить иначе — честное имя было для него важнее лавров первооткрывателя. И это как раз и вызывает искреннее восхищение — мало кто из ученых тогда и в наше время тоже смог поступить так же, как Дарвин.
А что касается заседания Линнеевского общества, то в итоге все кончилось благополучно — обе работы были признаны весьма интересными и достойными внимания. А когда сам Уоллес ознакомился с сообщением Дарвина, он, восхитившись его более четкой аргументацией, заявил о том, что и не думал напрашиваться в соавторы или оспаривать приоритет — он безоговорочно должен быть признан за Дарвином. Растроганный сэр Чарльз написал тогда своему коллеге о том, что будет счастлив, если Уоллес разрешит ему в будущей монографии сослаться на его труд. Уоллес, конечно же разрешил, отметив, что это для него — великая честь.
В дальнейшем два первооткрывателя теории эволюции, хоть временами и не сходились друг с другом в различных вопросах (Уоллес, например, не считал убедительной версию Дарвина о происхождении человека от обезьяноподобных предков), но, тем не менее, всегда относились друг к другу с уважением. Дарвин весьма высоко ценил работы Уоллеса по зоогеографии и способствовал их популяризации. Уоллес же, всюду «продвигал» монографию Дарвина по теории эволюции (вышедшую наконец-то в 1859 году), подчеркивая приоритет сэра Чарльза. Кстати, именно он является автором термина «дарвинизм».
Интересно, что уже через много лет после смерти обоих великих ученых, неблагодарные потомки предпринимали неоднократные попытки «поссорить» их. В частности, появился ряд «исследований», авторы которых пытались обвинить Дарвина в плагиате! Будто бы он, получив письмо Уоллеса, нарочно медлил две недели, чтобы дать себе время пересмотреть в свете идей коллеги свою точку зрения, которая к тому времени была якобы слабо аргументированной.
Однако историки науки, занимающиеся изучением наследия Дарвина, всегда называли эти версии безосновательными. Они обращали внимание на то, что работа, представленная на памятное заседание Линнеевского общества, мало чем отличалась от той версии, которая была изложена ранее в письме к Грею. Кроме того, Дарвин не воспользовался ни одним из фактических доказательств, приведенных Уоллесом (а оба ученых работали на разном материале).
Итак, своим поступком Дарвин подтвердил то, что он являлся не только великим ученым, но еще и честным и благородным человеком. И настоящим примером для подражания, на который следует равняться и нынешним исследователям.
Остается лишь ответить на вопрос, почему в нашей стране имя Уоллеса оказалось забыто и теорию эволюции мало кто с ним связывает. Скорее всего, это произошло по идеологическим причинам — некоторые взгляды Уоллеса не могли быть одобрены властями СССР. Этот ученый, например, считал, что, в отличие от животных, человек появился в результате вмешательства в эволюцию божественной сверхъестественной силы. Кроме того, он полагал, что представители некоторых рас, например, негроидной, по чисто эволюционным причинам никогда не смогут достигнуть того же уровня технического и культурного развития, что и европеоиды.
Совершенно ясно, что исследователю с подобными взглядами не могло быть отведено место в коммунистическом пантеоне деятелей прогрессивной науки. Однако время все равно расставило все на свои места — хоть и некоторые идеи Уоллеса оказались ошибочными, но все же его вклад в развитие теории эволюции весьма и весьма существенен. Поэтому считать его в какой-то мере «соавтором» Дарвина вполне справедливо.