Дамиане
Дроу уже который день никак не могла
собраться с мыслями. Слишком много
событий происходило рядом с ней. И слишком многое она уже пропустила. Как
же теперь наверстать упущенное?
Попытки Дамиане углубиться в прошлое, вспомнить то, с чего все и началось, все время прерывались чем-то
новым, чем-то откровенно печальным, что
надолго выбивало дроу из равновесия. И потому эльфийка часто и подолгу ходила —
словно потерявшая что-то очень важное,
что-то, чего она никак не могла вспомнить.
От этого странная эльфийская тоска
поселилась на самом дне ее сердца. И с каждым днем, помимо странной, мучавшей
ее пустоты и усиливающегося холода в груди, усиливалась еще и тоска.
Песни смолкли — точнее, они стали
настолько печальными и безрадостными,
что дроу сочла их некорректными и совершенно неподходящими ни для нее, ни для Жемчужного Леса…
Домик на самом верху огромного
дерева, увитый лозами дикого винограда,
давно уже бурно приветствовал лето, но на душе у дроу было так муторно, что даже
бурная жизнь Леса не доставляла ей того
утешения, не дарила того спокойствия,
которое дроу ощущала всегда в Жемчужном
Лесу — с самого момента ее появления здесь.
И причину этого состояния Дамиане не в состоянии была отыскать.
Конечно, ее верные друзья не давали ей заскучать или полностью погрузиться в непонятную самой эльфийке тоску — да только от этого было от чего-то совсем не легче. И дроу с каждым прожитым днем
чувствовала какую-то почти физическую
муку, какое-то душевное томление. И ее прогулки становились все продолжительнее
и беспорядочнее — дроу просто шла вперед
сквозь Жемчужный Лес, совершенно не замечая, куда и зачем она идет, не слыша и не видя ничего вокруг.
Одна из таких прогулок и привела ее в совершенно неожиданное место.
Дроу вышла из глубокой задумчивости и очень удивилась — ее окружал сплошной
туман, густой и какой-то странно
голубоватый, сквозь который смутно
виднелись совершенно незнакомые
Дамиане деревья.
Эльфийка осознала, что находится вдали
от дома, очень и очень далеко от Жемчужного Леса — и каким образом она
сюда попала — дроу совершенно не представляла себе.
Видимый сквозь голубоватый туман лес
был ей совершенно незнаком и напрочь
непонятен — хотя дроу и вспомнила, что
уже попадала сюда. А, значит, какой-то
выход у нее все же был — какой-то способ
вернуться домой.
Эльфийку привлекло легкое движение в кустах. Она насторожилась и повернулась в ту сторону, откуда донесся странный звук.
Рука ее непроизвольно легла на рукоять
меча. Но взгляду эльфийки предстал не хищник и не монстр, а высокий,
светловолосый мужчина. Он откровенно
разглядывал эльфийку, отмечая взглядом
малейшие детали ее внешности. И от чего-
то дроу поняла — он заметил и ее испуг, и сжавшую эфес висящего на поясе меча руку,
и ее смущение.
— Какая красавица, — осторожно начал он.
И от этой простой фразы сердце эльфийки
охватил давно забытый трепет. Она
внезапно и со всей очевидностью осознала
пугающую ее истину — эльфийке не хватало
любви. Любви и страсти — без нее душа дроу
замирала и замолкала. Без нее делалось
холодно и пусто. И дроу переставала
понимать, зачем ей просыпаться по утрам.
Все это она осознала в одно короткое
мгновение, пока незнакомец разглядывал
ее. Она попыталась унять бешено бьющееся
в груди сердце и заговорить с незнакомцем,
но он исчез — и только голубоватый туман
простирался теперь перед взором
растерявшейся дроу.
Эльфийка в задумчивости смотрела
сквозь голубоватое марево, не видя ничего
вокруг. И лишь перед ее мысленным взором
проносились обрывочные картины
прошлого. И этот голос из глубины
голубоватого тумана…
«Как же так? — думала дроу, бредя
вперед, в совершенно неизвестном ей направлении. — Неужели без любви и ласки
я могу превратиться в столь безвольное и разбитое создание? И что же теперь? Снова
пуститься на поиски своей любви? А если
все снова будет так же, как и в подземье? И сможет ли дроу найти любовь хоть где-то в этом странном мире?»
За этими мыслями Дамиане не заметила, как новь вошла в родной
Жемчужный Лес, на полянку с огромным
деревом.
Медленно поднимаясь по ступенькам,
Дамиане только и думала о том, с чего же ей начать свои поиски, если она на них
решится. А из ее головы не выходили
очертания незнакомого леса, которые она
мельком видела сквозь сгущающийся синий
туман…
На самой верхней веранде ее ждала
Белка, пребывающая в образе темной
эльфийки и выглядевшая слегка
рассерженной. Маленькие кулачки
упирались в бока, белесые брови
недовольно вздернуты. Она резким взмахом
головы откинула с лица рыже-белую челку
и сразу накинулась на обрадовавшуюся
гостье дроу.
— Ну и где тебя носило, непоседа ты эльфийская? Ты хоть представляешь,
сколько я уже жду тебя тут?
Дамиане прикрыла рот рукой и хохотнула в кулачек, сделав вид, что просто
прочищает горло.
— Прости, Бельчонок, я сама не знаю,
куда меня угораздило попасть на этот раз.
Давай, я кофею сейчас сварганю, и мы насладимся видом на речку под ароматный
кофе и трубочку-другую табачку?
— Вот только не пытайся о4оить меня
снова своим ядом, Дамик! — уже веселее
сказала Белка, улыбаясь подруге. — Я,
пожалуй, не откажусь от кружечки
травяного чаю, если он у тебя еще остался.
— Ну конечно остался, Бельчонок! -
обрадовалась эльфийка и жестом
пригласила подругу за собой, немного
пониже, туда, где площадка была
оборудована печкой и несколькими
шкафчиками с припасами.
Быстро поставив воду на чай, дроу
умело и быстро насыпала в холодную воду
молотые зерна кофе, щепотку соли и щепотку перца.
Когда кофе сварился, она достала
бутылку с какой-то темной жидкостью и плеснула несколько капель прямо в турку.
До ноздрей Белки, с любопытством
наблюдавшей за действиями дроу, донесся
резкий аромат коньяку.
— А вот от рюмочки сего напитка я бы не отказалась, Дами, — подмигнув подруге,
выдала она.
Дамиане рассмеялась громким,
неудержимым смехом, который вспугнул
стайку отдыхавших в кроне дерева птиц, и они понеслись по лесу, оглашая
окрестности громкими, тревожными
криками.
— Прошу, Бельчонок, — наливая в красивый бокальчик, похожий на маленький, полупрозрачный колокольчик
на зеленом длинном стебельке-ножке,
блеснувший на солнце янтарем напиток.
Белка, удобно расположившаяся
недалеко от Дамиане на мягком, уютном
кресле, в восторге приняла красивый
бокальчик из рук подруги.
— Ох, Дами, какая красота неописуемая!
— только и сказала она. Впрочем, потом
Белка пригубила поданный ей напиток.
Дыхание ее на миг прервалось, а глаза
наполнились слезами — напиток оказался
эльфийским эликсиром. Настоянная на бессчетном количестве трав и ягод
жидкость была крепкой и пряной.
Несколько мгновений пронеслись для
Белки словно бы в иной реальности, в потоке самых ярких воспоминаний о прошедшем лете.
— Ну, Дами, предупреждать же надо! -
ворчливо выдохнула пришедшая в себя
Белка.
Новый взрыв смеха пронесся над
лесом.
— Прости, Бельчонок, но тогда не было
бы так интересно, — покачала головой дроу,
прихлебывая кофе из маленькой, хрупкой
чашечки.
Она достала трубочку и набила ее табаком. Белка оживилась и передвинулась
поближе к подруге. И так они сидели и курили, прихлебывая кофе, довольно долго,
до первых звезд. С наступлением ночи
Белка отправилась домой, а дроу еще долго
в задумчивости размышляла о том, что
внезапно поняла со всей очевидностью — ей безумно не хватает любви. Без этого
чувства, разделенного с любимым, она
задыхалась, медленно теряя цель, теряя
путь и все больше погружаясь в мрачные
глубины отчаяния и тоски. Но что могла
сделать дроу в мире, где о человеке
привыкли судить согласно определенным,
сложившимся стереотипам?
В небе уже гасли ночные августовские
звезды, когда Дамине, наконец, со вздохом
ушла спать. И сон ее был тревожен,
наполнен сотней неразборчивых образов,
клубящихся в голубоватом тумане. …
* * *
Как-то незаметно испарилось
дождливое лето. Дроу почти каждый день
посещала тот странный лес. Она и сама не знала, что влечет ее туда, в обитель синего
тумана. Почему ей приятно проводить
время среди шепота, обращенного к ней и попытками вступить в разговор.
И почти все разговоры либо
обрывались из страха перед сущностью
дроу, либо сама Дамиане прекращала
общение с откровенными любителями
экзотики. И с каждым днем отчаяние все
болезненнее давило на одинокую дроу.
Тогда дроу подумала, что пора бы придумать себе какую-нибудь еще цель —
чего-то добиться, чтобы отвлечь саму себя
от размышлений о собственном
одиночестве, которым она частенько
предавалась, сидя на балконе ночами и с тоской глядя куда-то вдаль, туда, где
кончался Жемчужный лес. Выпуская в ночное небо полупрозрачные табачные
облачка, Дамиане порой в отчаянии думала,
а имеет ли смысл ее новая дорога и сможет
ли дроу обрести свое счастье? И все чаще ей мерещился отрицательный ответ на этот
вопрос.
Тогда ей пришла в голову мысль
бросить курить. Ну чем не цель для
преодоления? И дроу со всей страстью своей
неугомонной натуры принялась
осуществлять задуманное.
Нет, не совсем уж и случайно ей пришла в голову именно такая идея —
незадолго до этого на бесчисленных
тропинках Жемчужного Леса она встретила
Одного в темноте. Такое уж было у него
имя. Он действительно по большей части
находился в одиночестве, сжав руки,
стиснув зубы, ругался отчаянно и непримиримо. Именно эта непримиримость
— а еще и боль, сквозящая в каждом слове
этого странного человека и заставили дроу
заговорить с ним.
Дамиане пыталась поддержать его,
хоть чем-то ему помочь, но не смогла
оценить, получилось ли у нее хоть что-то.
Но однажды в разговоре Один в темноте поделился с дроу, что хочет
бросить курить. И Дамиане взялась
поддержать его в этом вопросе. Незаметно
для себя дроу и сама склонилась к подобной
мысли — только насчет себя она была точно
уверена, что все получится. Впрочем,
искреннее стремление Одного в темноте
тоже не вызывало у нее сомнений — но каждый раз при встрече он с грустью
сообщал, что не выдержал, сорвался и закурил.
Дамиане же долго готовилась к собственному преодолению табачной
зависимости. Она каждый раз, закуривая
трубочку, начинала оценивать свое
состояние, словно бы ставя собственные
пометки за и против курения. Она убеждала
себя в том, что курить ей совсем не нужно,
что для нее это губительно и прочее
подобное.
Когда дроу поняла, что она готова
попытаться, она перестала курить. Совсем.
И сама поразилась, насколько это оказалось
просто.
Вот только грусть от этого никуда не делась.
И лес с синим туманом над
тропинками продолжал манить ее, не смотря на то, что разговоры там, по большей своей части, несли только
разочарование.
* * *
Однажды, холодны осенним днем,
дроу, гулявшая по тропинкам чужого ей леса, заметила на себе внимательный
взгляд сквозь темную и почти
неразличимую листву. Она обернулась и поймала этот взгляд. На короткое
мгновение аметистовые глаза встретились с глазами похожего цвета, только немного
посветлее. Глаза цвета цветов сирени в окружении белесых ресниц. Сердце дроу
несколько раз учащенно стукнуло. Еще
один дроу, живущий на поверхности? Как
такое может быть и можно ли ей довериться ему. Она несмело улыбнулась,
но спросила вполне уверенно:
— Вы так и собираетесь молча смотреть
на меня?
-О, что вы! — прозвучал ответ легким
шепотом сквозь туман. — Я слегка онемел от вашей красоты.
Дроу нервно рассмеялась. Нечасто
получала она комплименты, и потому
совсем не знала, как себя вести. Но, на удивление, разговор на этом не закончился
— они разговаривали так, словно были
давно знакомы, только какое-то время не виделись. И Дамиане сама поразилась,
насколько можно быть одинаковыми по духу — хотя, живя в Жемчужном Лесу, она
вроде бы должна была к этому привыкнуть.
Только здесь совпадение было настолько
полным, насколько это вообще возможно у двух разных людей. Ну, или дроу.
Дамиане стала все чаще приходить
туда, в царство синего тумана, чтобы
поговорить со своим новым другом. Они
подолгу говорили, наслаждаясь каждым
мгновением общения.
И вот однажды, когда ожидание
встречи стало совсем уж непереносимым,
Дамиане пригласила его на прогулку по Жемчужному Лесу и на чашечку кофе. Дзирт
(а именно так звали нового друга Дамиане)
был немного смущен таким приглашением,
но, видимо, в тот день так уж сошлись
звезды, или судьба решила вмешаться,
посчитав испытания обоих темных эльфов
оконченными, или, если угодно, просто
день был такой во всех смыслах удачный —
но Дзирт дал свое согласие на встречу.
Дамиане подробно объяснила, что она будет
ждать Дзирта на опушке Жемчужного Леса,
возле огромного, усыпанного ярко-желтой
осенней листвой клена. Возле этого клена
постоянно останавливались огромные,
черные экипажи, которые помогали
жителям Леса путешествовать в другие
места этого удивительного и разнообразного мира.
Чувствуя невероятный подъем,
тревожное ожидание встречи и невероятное, пока еще тихо и нерешительно вторгшееся в ее сердце —
впервые за многие месяцы — счастье, дроу,
потерявшая способность спокойно сидеть,
например, за книгой, начала прибираться в своей маленькой комнатке.
Она злилась на время, которое
почему-то не хотело идти вперед, словно
замерев на месте, оставляя ее в тревожном
ожидании. Внезапное сообщение,
принесенное какой-то странной птицей,
вывел ее из задумчивости. В письме было
сказано, что ее мама вместе с ее отчимом
едут к ней в гости. Дамиане, рассмеявшись
сложившимся обстоятельствам, позвала к столу, накрытому на увитой диким
виноградом веранде, Варайне и Валерайне.
Они наспех поели — и дети Дамиане,
обмениваясь колкостями и легкими
пинками, удалились в комнату играть. А Дамиане с колотящимся сильно сердцем
стала ждать назначенного времени.
Мама Дамиане появилась
неожиданно, когда дроу уже в спешке
собралась бежать на опушку Жемчужного
Леса.
— Ну, и куда ты собралась, Дами? -
поздоровавшись, спросила она, сжимая в руках большую коробку, перевязанную
подарочной лентой.
Дамиане обняла маму, Отчима,
которого звали Сириль, загадочно
улыбнулась и туманно сказала, что должна
встретить одного человека. Она
подмигнула обоим, попросила ждать ее дома и мгновенно скрылась из виду,
окруженная осенними сумерками.
Она быстро бежала по лесу, волнуясь
все больше и больше. Дроу запыхалась, а ее ноги заболели от напряжения, когда она
быстро двигалась сквозь Лес к своей цели.
Ее ноздрей касался пряный запах прелых
опавших листьев, а на душе было так
радостно, что Дамиане готова была запеть.
Впереди проступили очертания
огромного клена, на котором, по древнему
обычаю необыкновенного, волшебного леса
разгорались зачарованные огни. Ветер
мерно и ленивее шевелил крону этого
гиганта-стража Жемчужного Леса, от чего
разноцветные огоньки слегка трепетали.
Дамиане остановилась и перевела дыхание,
сознавая, что пришла вовремя, не заставив
Дзирта ждать ее в одиночестве в неизвестной ему местности. Она
попыталась вглядеться в ночь, но различить хоть что-то в осенних сумерках
было невозможно. Тогда дроу
прислушалась, но, кроме легкого шелеста
листьев, не было слышно совсем ничего.
Тогда эльфийка с интересом осмотрела
ствол дерева, на котором частенько чьими-
то усилиями частенько появлялись
последние новости.
Внезапно до не донесся грохот повозки.
Дамиане постаралась унять тревожно
забившееся сердце. Грохот затих за ее спиной. Дамиане резко развернулась,
вглядываясь в ночь — и сразу же встретилась взглядом с Дзиртом. Он стоял
недалеко от нее, и на его темном лице была
такая открытая улыбка, что паника в сердце
Дамиане разом улеглась. Она улыбнулась в ответ — и внезапно увидела в его руках
букет из роз какого-то странного розовато-
лилового цвета.
Ощущая еще какую-то странную
зажатость, Дамиане поздоровалась — и Дзирт ответил ей тем же. Дамиане почти
физически ощущала, что их чувства в данный момент совпадают. Словно бы сбылась давняя мечта — и что теперь с этим
делать, никто из них не знал. Тогда
эльфийка, поборов нерешительность, взяла
Дзирта под руку и повела его в лесную
чащу.
— Ох, и заведешь ты меня, — сказал
Дзирт, очевидно, тоже пытаясь сбросить
некоторую оторопь от долгожданной
встречи. — Потом дороги назад я уже не найду.
— Не беспокойся, я заведу, и я же и выведу, если таково будет твое желание, — с улыбкой отвечала дроу, поддерживая шутку
Дзирта.
Он улыбнулся, осторожно
поддерживая руку спешащей вперед, по освещенному мерцающими волшебными
фонариками ночному Лесу эльфийки. Они
разговаривали, шутили, стремясь сгладить
небольшую неловкость от долгожданной
встречи.
Вот сквозь деревья проступили
очертания полянки у реки. И огромное,
украшенное винтовой лестницей, дерево
было уже совсем близко.
Дамиане и Дзирт сделали первые
шаги вверх по мерцающей мягким бело-
сиреневым светом лестнице наверх, в обитель темной эльфийки, когда Дамиане
заметила, что, увлекшись разговором с Дзиртом, она растеряла почти все свои
цветы. Этот факт почему-то сильно
развеселил эльфийку, и она зашлась
безудержным, громким смехом. Она
понимала, что может безвозвратно потерять
расположение Дзирта, но ничего не могла с собой поделать. А Дзирт, между тем, не очень-то и удивился смеху Дамиане,
осторожно поддерживая ее за плечи и с улыбкой пытаясь успокоить
развеселившуюся подругу. Внезапно смех ее смолк, потому что губы двух дроу
встретились, снимая остатки стеснения
между ними. Их глаза встретились, словно
пытаясь просчитать реакцию друг друга.
Аметистовые глаза и глаза цвета лепестков
сирени. Дроу улыбнулись, и Дамиане
стремительно скользнула во тьму, пытаясь
отыскать потерянные цветы. Дзирт,
помедлив немного, последовал за ней,
уговаривая Дамиане отказаться от поисков.
Но все же три из пяти цветов Дамиане
нашла.
Все еще смеясь, они поднялись по лестнице до самого верха. Там, в просторной комнате с камином, за столом
сидела семья Дамиане. Она представила
всем Дзирта, когда оба они прошли туда, к столу, накрытому к ужину.
Сириль, извинившись, покинул
домик на дереве, сообщив, что у него тут,
недалеко от опушки Леса, дело. И мать
Дамиане скоро к нему присоединится. А пока знакомство с Дзиртом продолжилось —
хотя никто, кроме, конечно, самой Дамиане,
не представлял себе, кто этот дроу и как он оказался здесь именно сегодня.
Улучив момент, когда Дамиане пошла
ставить чай, мать догнала ее и спросила:
— Дами, а кто этот молодой человек?
— Это мой молодой человек, — с улыбкой ответила Дамиане матери, которую
звали Ноелле.
Ноелле удивленно приподняла левую
бровь, но улыбнулась и ничего не сказала.
Их общение было не слишком долгим
— Ноелле стала собираться за Сириль,
пообещав позже заглянуть на чай.
Дети унеслись играть, толкаясь и переговариваясь, и, наконец, Дзирт и Дамиане остались почти наедине. Дзирт
вновь поцеловал эльфийку, и она ответила
на поцелуй. От этого нежного и страстного
поцелуя у эльфийки кружилась голова, а объятия разжигали в крови тысячу жарких
огоньков, которые согревали уставшее от одиночества сердце эльфийки…
Оторвавшись от долгого поцелуя на обещанный чай с Ноелле и Сириль,
Дамиане уложила детей спать и вернулась в объятия к Дзирту. Поцелуи стали еще более
жаркими, объятия — еще более крепкими.
Голова Дамиане шла кругом. Она словно бы еще не до конца уверилась, что все это
действительно происходит, и происходит с ней. Сбивая дыхание, охватившие ее чувства разжигали кровь. И Дамиане не смогла бы четко ответить, когда и как они
оказались в объятиях друг друга нагие,
касаясь губами горячей кожи, всецело
отдаваясь нахлынувшим чувствам, которым
ни один из них еще не подобрал четкого
определения…
* * *
Много позже, дрожа от наслаждения,
не веря еще собственному счастью, Дамиане
положила свою беловолосую голову на грудь Дзирта, на пересекающий кожу груди
шрам. Она слушала его сердце и ощущала
себя настолько счастливой, насколько,
наверное, это вообще возможно.
Она осторожно, словно боясь
причинить боль, коснулась кончиком
указательного пальца этой отметины и тихо, шепотом спросила:
— Жертвоприношение? — скорее
утвердительно — Дамиане слишком хорошо
знала обычаи дроу.
Дзирт утвердительно кивнул, но в подробности вдаваться не стал. Дамиане
тоже не стала переспрашивать — лишь
нежно коснулась шрама губами. А Дзирт
лишь сильнее обнял Дамиане, прижимая ее к своему колотящемуся сердцу. И каждый из них понимал, что наконец-то, после
стольких лет одиночества, они встретили
сегодня того, с кем можно разделить в этой
безумной жизни все, включая неописуемое
счастье.
Холодный лунный свет осторожно
касался двоих спящих дроу, играя серебром
в их растрепанных волосах, касаясь
нерешительных, но таких искренних
улыбках на их лицах. Словно бы оба еще не верили собственному счастью…
* * *
И вот пролетело несколько счастливых,
полных любви и нежности месяцев.
Дамиане была поглощена любовью, которая
переполняла ее сердце. Она словно бы не верила еще до конца собственному счастью
— но это ни в коей мере не мешало ей наслаждаться каждым мгновением рядом с любимым. На прогулки по Волшебному лесу
у нее почти не оставалось времени — и только редкие встречи с подругами,
которые проходили в просторной пещере
Брунхильды (или, как ее называли
частенько друзья — Хильды Бру). Редкие, но веселые — как это всегда бывало. Дамиане
осторожно поделилась своим счастьем с подругами. Впрочем, дроу, следуя все же многолетней привычке к скрытости,
сообщила им не все до конца. И имени
своего любимого она не открыла — называла
его либо любимый, либо эльфийским
именем Эдельворн. У дроу так было принято
— уж если они полюбят, то обязаны
сохранить свою любовь в тайне, а, если не получается, то защитить ее…
Друзья знали, что имени своего
любимого Дамиане не говорит им не из
недоверия, а в силу непреодолимой почти
привычке сохранять тайну. Ну, зато они
были безмерно счастливы за заметно
засиявшую от счастья дроу.
Дни проходили за днями, зимняя стужа
сковала Жемчужный лес — но у дроу,
которые обосновались на самом верху
огромного дерева, в их небольшом домике
было даже жарко — от переполнявшей его
любви. Они постоянно были вместе — и нисколько не надоедали друг другу —
однако, чтобы и дальше стоить свою жизнь,
дроу надо было решиться что-то навсегда в ней изменить…
Решение пришло неожиданно — и Дамиане сама удивилась, насколько она
созрела для подобного решения —
Жемчужный Лес, который стал ей домом
когда-то, который подарил ей новых друзей
— и который был почти полностью
уничтожен огнем почти год назад,
восстановить не удастся никогда. А смотреть на пепелище, коим он стал, было
выше ее сил. И Дзирту не слишком
нравилось в лесу — кроме полянки с волшебным деревом, он никуда не ходил
здесь. Несколько раз попробовал, но был
грубо обвинен в принадлежности к темному
миру, к троллям и прочим темным
существам — и больше полянку Дамиане не покидал.
Настало время покинуть волшебный
лес. Куда им податься — дроу, которых в этом безумном мире предпочитали бояться
по умолчанию? Но теперь у Дамиане была
любовь Дзирта, а у него была любовь
Дамиане. И еще у них была Валерайне. и время пришло.
Дамиане уложила немногие
необходимые ей вещи, и одним морозным
утром последнего месяца зимы они втроем
спустились по вившейся вдоль ствола
дерева лестнице, совершили прощальную
прогулку по лесу и вышли на опушку.
Дамиане с грустью оглянулась назад. Ни с кем из друзей она так и не попрощалась,
хотя и собиралась позже делать им весточку и все же навестить
гостеприимную пещеру Хильды Бру. И объяснить им свой уход. Хотя она и знала,
что и Нисса, и Саша, и демон по имени
Марк, и Неллька, которая Белка, и сама
хозяйка пещеры — все поймут ее поступок.
Поймут, потому что они — друзья. И пожелают ей большого и светлого счастья.
И будут грустить втайне только о том, что
Дамиане больше не сможет посетить их полянок и не подарит им больше песен на эльфийсклом под музыку луны — теперь это
все принадлежало одному человеку — а,
точнее, дроу. И это было грустно и чудесно
одновременно.
Так и кончаются обыкновенно сказки.
Что ждет Дамиане и Дзирта? Новая жизнь,
полная трудностей — но что им трудности,
когда они вместе? И они постараются
сделать друг друга счастливыми — и, может
быть, им даже это удастся. Пока ведь
удается.
За сим моя Летопись, пусть и не столь
подробная, как мне бы хотелось, подходит к своему логическому концу. О многом так и осталось не написано, многого так и не смогла сказать — но старалась. Событие, раз
свершившись, не должно забываться. Пусть
и сказочное. Надеюсь только, что не слишком утомила вас своим странным
видением мира. Прощайте. Всегда ваша,
Дамиане.
Конец.