В четырёх, как в тюрьме. Почему-то так хочется выть…
Не кричать, не рыдать, не молить, не тихонечко плакать —
Тупо выть, разбавляя собою январскую слякоть…
Запивать коньяком пустоту… Золочёную нить
Солнце спрятало — льёт в чашки окон с утра молоко.
Не люблю молока. Не люблю этой мерзкой погоды.
Слишком тускло, тоскливо. В унылой улыбке Джоконды,
Что-то схожее есть… и её не люблю. Колоколь…
Замолчал вдалеке, унося моё детство с собой.
Я его берегла, как умела, но вышли все сроки.
Повзрослей, наконец! Выноси из ошибок уроки.
Не хочу! Не умею! Отстаньте! Оставьте… Постой!
Ну, прости… Расскажи что-нибудь, чтобы стало теплей.
Знаешь, я тебя так…[за-мол-чи!]… Нет, тебе показалось…
Это просто зима, недосып, недо… в общем, усталость.
Всё пройдёт. Так бывает. А мне ведь сегодня… Налей…
Мне с утра позвонят и напомнят, что мой календарь
Похудел на ещё один год… Привыкай к новой цифре.
Сериал продолжается… Быстро бегущие титры
Огласят имена, не вошедших в мой новый январь.
Как всегда не ответит никто на «за что?», «почему?»
И всех тех, кем заполнена память моей телефонной
Перегруженной книжки, хранить никакого резона.
Не звонишь? Не звонят? Значит нет их. Стирай. Ни к чему…
Я слегка не в себе… А возможно, давно не слегка.
Всё не то, всё не так… Ну, а впрочем, кто знает, как нужно?
Принимать близко к сердцу не надо — раз пишут «наружно»,
Значит вскользь, наблюдая… А в душу не стоит впускать.
Дай мне руку… Останься… до завтра. А хочешь, совсем.
Захмелев, осмелев — всем вопросам раздам по ответу.
Ну, давай по глотку? За меня, за улыбки, за лето,
За любовь, за ромашки, за солнце… за всё и за всех,
Кто остался со мною. Я стала вернее волчиц.
За своих — разорву. И не спится в часы полнолуний.
Тупо выть… Раз в году… В день рожденья… точней, накануне.
И тихонько шептать: «Знаешь, я тебя так…» [за-мол-чи!]