— Вы говорите, что она распутна,
Что соки из меня по капле пьёт…
Я знаю это. Но ведь это путь на Голгофу, а не просто эшафот.
Готов я умереть, готов пасть жертвой,
Не в силах устоять пред красотой.
И мне не важно, у неё я первый,
Последний или некий центровой…
Она — богиня! Или дьяволица…
Не важно! Я хочу ещё взглянуть
В её глаза… Никто с ней не сравнится!
Какие бёдра! А какая грудь!
Искусством не владею я верлибра,
Художник я, и вот её портрет:
Ведь только на брегах святого Тибра
Такой цветок явиться мог на свет?!
С её натуры я писал Психею,
А следовало бы наоборот.
Я перед ней краснею и бледнею…
Ах, пусть и вам так в жизни повезёт!
И пусть она ведёт себя нескромно,
И пусть все знают, что она грешна,
Она — моя Сикстинская Мадонна,
А это — даже больше, чем жена.
Её увековечил я в картинах,
Ведь красоту сберечь — искусства цель!
Ты здесь? Прощай… И помни, Форнарина —
Любя Тебя — угас твой Рафаэль.