Мы были с тобой комбинацией клавиш.
Печалей и радостей, дней и ночей.
Ты взглядом по-прежнему сердце мне плавишь.
Где камень был — лава еще горячей.
Клокочут слова в пробужденном вулкане.
«Люблю» и «нужна», «обожаю» и «жду».
Но каждое в окаменение канет.
Уйдет в недосказанность и в немоту.
Мы песни о главном с тобой разделили.
Мне строки, тебе — возбужденный мотив.
Без «если» и «но», без каких-либо «или»,
Всю неполноту двух стихий ощутив.
Сомненья суют в междустрочия лыко,
А в деку безбожно влагают персты.
И эхо сочится, как кровь.
Пропиликать
Могла бы, конечно, им что-нибудь ты.
Стихия молчанья обоим чужая.
Ты петь рождена — а в тебе тишина.
Хранить ее, музыкой не нарушая…
Условие просто — задача сложна:
Не вскрыть вены лаской садистски-смычковой,
Не выцедить ноты все-все до одной.
Полна тишиной ты — я к прозе прикован.
Рубцуется дека, не капает гной.
Осыпались все переспевшие ноты
С давно пожелтевших листов, а из строк —
Весь бисер подсмысла лирической оды,
Которую я для чего-то обрек
Быть втоптанной в ночь…
Да, стихия чужая.
Нерв порван — неважно.
Сейчас ты со мной.
И слышишь, что я немотой выражаю.
Ведь знаю, о чем ты звучишь тишиной.