Французская дорога, ведущая в мечеть

В конце октября 73 активиста ультраправой молодежной группировки «Самобытное поколение» оккупировали мечеть, строящуюся во французском городе Пуатье. Эта беспрецедентная акция явилась, по замыслу ультра, выступлением против «массированной иммиграции».
Манифестантов полиция разогнала, зачинщики были задержаны и предстанут перед судом. Правые и левые политики осудили выходку. Однако лидеры мусульманской общины потребовали от властей более решительных действий.
В защиту «Самобытного поколения» громче всех подала голос глава Национального фронта Марин Ле Пен: «Я понимаю озабоченность французов, вызванную сооружением мечетей с минаретами высотой 22 метра. Их возводят, не спросив мнения местных жителей». Мадам Ле Пен потребовала пролить свет на источники финансирования мечетей. Она предложила провести общенациональный референдум по вопросу о строительстве мечетей во Франции.
На это власти едва ли пойдут, ибо исход референдума предрешен. По данным последнего опроса, проведенного авторитетным Французским институтом общественного мнения, 43 процента французов выступают против строительства и лишь 18 процентов — за. Более того, 60 процентов французов считают «слишком сильным» влияние ислама в стране. 43 процента опрошенных видят в мусульманской общине угрозу национальной самобытности, 68 процентов полагают, что мусульмане отказываются интегрироваться во французское общество.
Статистика о числе исповедующих ту или иную религию во Франции запрещена законом. По неофициальным данным, на сегодняшний день мусульмане во Франции составляют около 5 миллионов, то есть 8 процентов населения. Однако, в ближайшие два-три десятилетия, утверждает эксперт по вопросам религии Жан-Мари Генуа, это соотношение коренным образом изменится, и ислам превратится в главную религию Франции. А через полвека мусульмане, по демографическим прогнозам, составят треть населения Европы.
Есть и другой момент, который один французский философ назвал «жаждой ислама». В мусульманство переходят европейцы, разочарованные демократическим обществом. Только во Франции за последние годы ислам приняли 50−60 тысяч человек. Среди самых известных — хореограф Морис Бежар и футболист сборной Франции Франк Рибери.
Католическая церковь сдает позиции. «Культура» уже рассказывала о том, что распродаются соборы из-за нехватки средств для их содержания. Последний тому пример — выставленная на продажу церковь Сент-Элуа в городе Вьерзон в центральной Франции. Выкупить здание намерена мусульманская община Вьерзона, у которой нет проблем с финансированием. А это значит, что католический храм станет мечетью.
В свое время много шума наделала история с четырьмя «подпольными» детскими садами в парижских пригородах. В них находились несколько десятков ребятишек в возрасте от 4 до 6 лет. «Малышей учили арабскому языку и внедряли основы Корана, — рассказывали полицейские. — Цель была: не допустить интеграции подрастающего поколения во французское общество. Детям внушали, что они, прежде всего, мусульмане, ничего общего не имеющие с остальными французами, поэтому должны требовать к себе особого отношения.
В школах преподавание некоторых исторических событий, связанных с исламом, подвергается цензуре. Ученики из мусульманских семей в штыки принимают учение Дарвина о происхождении видов или уроки, посвященные Холокосту, ненавидят Вольтера за критику ислама.
В больницах мусульмане требуют, чтобы их осматривали только врачи того же пола, что и они. Это создает проблемы хотя бы потому, что во Франции большинство гинекологов — мужчины. В клиниках приверженцы ислама отказываются принимать лекарства во время рамадана. Родители требуют, чтобы в детских садах и школах давали только разрешенные исламом мясные продукты — «халяль» — и полностью исключили свинину.
Ислам играет все большую роль и в спорте. На футбольном чемпионате мира в ЮАР, по требованию нескольких звезд-мусульман (Франк Рибери, Николя Анелька, Патрис Эвра), вся сборная Франции во избежание конфликтов перешла исключительно на питание «халяль». «Я не считал эту команду своей», — скажет впоследствии ее капитан, вратарь Юго Льорис. А на днях игрок сборной Франции Самир Насри, забив гол, задрал футболку. Под ней на другой майке было написано «Eid Mubarak» — традиционное арабское поздравление с мусульманским праздником, в данном случае это был Курбан-байрам.
В начале нынешнего столетия французские власти предприняли попытку «организовать» ислам и взять его под контроль. Для этого учредили Французский совет мусульманского культа (ФСМК). Он должен был содействовать интеграции мусульманской общины во Франции и препятствовать проникновению фундаментализма. У истоков создания ФСМК стоял Николя Саркози, который в ту пору возглавлял МВД и одновременно являлся министром по делам религиозных культов. «Мы хотим, чтобы ислам вышел из подполья и сел за стол Республики», — на все лады повторял будущий глава Франции. Создание совета должно было показать французам, что их страхи в отношении ислама лишены оснований. Однако власти так и не нашли подхода к решению проблемы ислама во Франции.
«Будущее Франции зависит от ее способности ассимилировать многочисленную афро-мусульманскую иммиграцию», — говорил корреспонденту «Культуры» лауреат Гонкуровской премии писатель Андрей Макин, четверть века живущий в Париже. «Создастся ли органичный синтез, как когда-то в Испании? — задается вопросом писатель. — Будут ли французы через сто лет говорить на новом франко-арабском наречии? Или же мир вспыхнет в пламени тотальной «войны цивилизаций»? Не думаю, что у человечества в запасе сто лет на размышления. Действовать надо сегодня».