Обнажаюсь до сердца, мой Мастер… мой светлый Гений…
И снимая побуквенно кожицу с первых глав,
прихожу к тебе Женщиной… Музой.
отнюдь не Ведьмой,
коронованной адом у Воланда на балах.
Не боюсь Сатаны…
У влюблённых иные страхи.
Мне страшнее утратить хоть дюйм твоего тепла.
Расстегнув лихорадочно ворот мужской рубахи
на груди у Любимого, просто сгореть дотла.
…
Только ты напряжён…
Всё твердишь: «За окном стреляют…»
И стекаются толпы к подножью своих Голгоф.
Прокуратор не в духе. Ещё бы!
Он точно знает,
что на всех осуждённых не хватит теперь крестов.
Командиры кентурий озлоблены… все на нервах…
Крысолов как ни бьётся, но снова в рядах разброд.
Кульминация хаоса.
Мальчики в форме «Беркут» —
не дождавшись Мессии, готовы распять народ.
…
Или слиться с народом?
Стать мощью его и частью.
Кукловоды всесильны пока не порвётся нить.
Но Майдан, что разверзся дымящейся, чёрной пастью,
вдруг почуял Свободу… и пробует говорить…
Не заученно!
Честно… легко… от души… от сердца (!)
Хоть случается так, что иные слова — с душком.
Под шумок раздаются звания… министерства…
Баррикады — бунтующим.
…Избранным — «Агропром»
…
А на Лысой горе так эффектно чадит резина.
Азазелло пьёт кофе и пялится в монитор.
«Нет в огне недостатка,
…и всё-таки больше дыма!»
Только что же толпа не расходится до сих пор?
Кто её обольщает? Кто манит другим исходом?
Этот псих Иешу’а (?)
…чья заповедь «Верь в добро!»
Эй, хорош бастовать!
Всем спасибо… и все свободны!
Кошелёчки иуд переполнились серебром.
…
Но народ неподкупен.
Упорствуя, бредит лучшим.
Кто равняясь на Запад, кто в помощь призвав Восток.
Жаль, что те и другие политики ссут им в уши,
словно щупальца Спрута по капле вбирая сок.
Времена гастролёров,
засланцев, чертей и магов.
Напех пишутся роли… указы…и прочий бред.
Нет страны… человека… нет счастья - коль нет бумаги.
И под всякую мерзость подводится Документ.
…
Я твоя Маргарита!
Как тысячи прочих женщин,
что светло и бесхитростно верят в своих Мужчин.
Если Слово так зна’чимо — сдайся ему, не мешкай!
Мой возлюбленный Гений, мой Мастер!
Прошу, пиши!
Этот вечный Роман, что в огне не горит отныне.
Пусть очнётся от спячки заложник Луны — Пилат.
И захочет остаться с распятым им Божьим Сыном
по одну роковую сторону баррикад.