СКАЖИ МНЕ ВЕТЕР … #615 131

Скажи мне ветер — путник давний,
Ты почему всегда один?
И почему из странствий дальних
Являешься ты аки Серафим?
Скитание — удел бессмертных,
Никто не выдержит невзгоды на пути.
Ломаются в дороге души смертных,
Не каждому дано безгрешие спасти.
Скажи мне ветер, почему не весел,
О чём скажи твоя печаль?
Признаюсь, грустно мне, и не до песен,
Мне агнцев несчастных очень жаль.
Скажи мне ветер, почему ты плачешь,
Дождями проливными сердце рвёшь?
Когда попутчиков ты потеряешь,
Тогда, наверное, меня поймёшь.
Скажи мне ветер, почему ты стонешь,
И воем нарушаешь тишину?
Когда так много войн, не так ещё завоешь,
Не пожелаешь это видеть никому.
Скажи мне ветер, ты о многом знаешь,
Ты побывал у жизни на краю,
Скажи, там истину познаешь,
Судьбу узнаешь ли свою?
У каждого своя дорога,
Свой выбор нужно сделать самому.
Кому-то путь достойный уготован,
Ну, а кому-то суждено пойти ко дну.
Скажи мне ветер, почему ты шепчешь,
Какие ты секреты доверяешь тишине.
И, может, в тишине ты мне прошепчешь,
Поведаешь о доле предстоящей мне.
Скажи, когда закончатся мои скитанья?
Кто следующий достигнет жизненной черты?
И долго потекли минуты ожиданья,
Но мне послышалось: — «Пока не ты, не ты, не ты, не ты…».

Вокруг, насколько хватало взора, до горизонта и далее, простиралась иссушенная солнцем и временем земля. Ветер, накатывался обжигающими потоками раскалённого воздуха, и поднимал клубы пыли, вознося её высоко в небо, и закручивая воронкой, уносил прочь. Вся растительность угасла и пожелтела под лучами раскалённого солнца. Редкий, встречающийся кустарник даже не отбрасывал тени, так, как листья пожухли и давно облетели, и солнечные лучи проникали сквозь обнажённые ветки, напоминающие своими колючками хаотично торчащую проволоку, разъеденную коррозией беспощадного времени. Картина была удручающая, и не радовала глаз своей пустынностью и увяданием. Ни одна живая тварь не могла выжить в этом умирающем пространстве и навсегда покинула его, в поисках воды и пищи.
Через это царство увядания и пустоты пролегала дорога, по которой шёл измождённый путник, влекомый в своём стремлении, как пилигрим, к поиску праведности и мест лучшего местопребывания для дальнейшей жизни. Он шёл уже давно, его одежда превратилась в лохмотья, а его ноги кровоточили, так, как обувь была давно истёрта и порвана о края острых камней, устилающих жёсткую твердь. Он был очень худ, его тело было иссушено ветрами, жарой, нехваткой воды и скудной пищей, из которой, в его обветшалой суме остался только небольшой кусок, давно зачерствевшего, чёрного от пыли хлеба и несколько глотков тёплой, помутневшей, от жары и времени, воды. Так, как многие источники, встречающиеся на его пути, уже давно пересохли, а из жилищ, ему попадались только брошенные поселения, жители которых, так же покинули эти места, вслед за тварями, служившими им пищей.
Путник был погружён в свои мысли и, казалось, не замечал вокруг ничего, думая о том, что встретит, наконец, долгожданную тень, и утолит голод и жажду, нестерпимо мучащие его. И, вдруг, очнувшись от забытья, он увидел большой валун, спиной которому прислонился старец. За этим валуном начиналась развилка, от которой в разные стороны расходились многочисленные дороги. На вид старец показался ему благочестивым, он был одет в белые одежды, а длинные, распущенные, седые волосы, покрывали его сгорбленные плечи, и борода его тоже была белой и доходила почти до пояса, перехваченного на талии белой скрученной материей. Рядом со старцем лежал посох, из высохшей ветви дерева, вероятно, встреченного старцем на пути и служивший ему опорой, облегчающей ходьбу, и приспособленный для этих целей. Путнику показалось странным, как мог очутиться в такой глуши этот человек, и почему его одежды так свежи и чисты, не смотря, на то, что вокруг было столько пыли и грязи, которая, как показалось путнику, даже не соприкасалась с одеждой старца, как будто вокруг него была, какая-то защитная сфера, оберегающая его.
Путник остановился и, поздоровавшись со старцем, спросил у него: — «Как Вы здесь оказались, уважаемый, и что Вас заставило, не смотря на преклонные лета, оказаться в таком удалённом и затерянном месте?». «Я уже давно, так же, как и ты теперь, странствую по этому белому свету и вот остановился здесь, на развилке этих дорог, передохнуть и дождаться кого-нибудь, чтобы попросить глоток воды и немного пищи. Я вижу, что ты и сам давно не ел вдоволь, но всё же не поделишься ли ты со мной, если у тебя есть что-то в твоей суме?». И хотя путник знал, что всё то, что у него осталось — это последнее, и в ближайшее время он не сможет пополнить свои скудные запасы, а впереди предстоит ещё долгий путь, он, не задумываясь, протянул старцу и свой последний кусок почерневшего хлеба, и флягу с остатками воды. «Возьмите, это всё, что у меня есть, но, вероятно, вы не станете кушать такую грязную пищу и пить эту мутную, тёплую воду, но большего, я, не могу предложить Вам». «Ну почему же» — ответил старец, — «Всякая еда есть благо, тем более дающаяся без сожаления и корысти.». И старец, не брезгуя, стал вкушать предложенное.
Путник стоял и терпеливо ждал, пока старец утолял голод и жажду, думая про себя — «Как хорошо, что я встретил этого умудрённого годами человека. Он, наверное, много знает и много где был, и пусть я отдал последнее, но он, вероятно, подскажет мне, куда ведут эти многочисленные дороги, и это, возможно, сократит время моего пути в поисках пристанища». Так, уйдя в свои мысли, и немного отвлекшись, путник старался не глядеть на старца, дабы не смущать его трапезу.
И вдруг, всё исчезло, и старец, и валун, и множественные дороги, совсем недавно берущие своё начало у этого загадочного камня. И осталась лишь та дорога, по которой он шёл ранее, а впереди, почти у самого горизонта, в дымке марева, как мираж, проявился оазис, наполненный жизнью, водой и великолепной благоухающей растительностью, дающей долгожданную прохладу, тень, лоно, кров и пищу. И откуда-то с небес, или другого окружающего пространства, словно эхо, вдруг послышался голос, который произнёс, или это ему только показалось: — «Зачем тебе искать другие пути, ты всю жизнь идёшь своей дорогой, и в свою душу уже давно впустил Бога» …

ТАК БЫТЬ ДОЛЖНО … #600 626

Пускай всегда смеются малыши,
Пусть лучше радуются, чем грустят и плачут,
И хочется им пожелать от всей души,
Безоблачного неба и удачи.
Хочу, чтоб не грустили старики,
Пускай в глазах их светится задор ребячий,
И пусть всем жизненным болячкам вопреки,
Их душу согревает много счастья.
Чтоб молодым сопутствовал успех,
И пусть минуют их несчастья,
А юный и задорный смех,
Звучал назло всем жизненным напастьям.
Пусть человечество творит добро,
А сильные не обижают слабых,
И все забудут, что такое зло,
И войн не станет на земле кровавых.
И пусть всегда смеются малыши,
И будет больше доброго, чем злого,
И хочется им пожелать от всей души,
Чтоб не было в их жизни ничего иного.