Утром, по зудящему зову сердца, посетил душевую кабину. Хорошо там: влажность, аппетитное мыло, шампуня на одну ладонь; счетчик воды неторопливо, по бухгалтерски тикает; полотенца в шахматном порядке. Запотевшее зеркало требует литературных свершений — три буквы писать не хочется, на остальное времени нет, да и вдохновения тоже. Опасная бритва в парадном футляре вспоминает рельефы щек ушедших владельцев. Ей за семьдесят, пора в коробку престарелых.
В районе обеда, после затянувшегося диалога с цензурными следопытами, заглядываю в чистилище вновь. Сразу чувствую чужое присутствие. Оглядываюсь кругом, страшные вопросы щиплют мозг.
«Кто пробовал на вкус мое мыло?» — оно утратило аппетитный блеск.
«Кто ходил конем синим полотенцем?» — кони так не ходят.
«Кто познакомил бритву с рельефом собственных ног?» — эротичные прикосновения опасны в столь почтенном возрасте.
«Кто все-таки водрузил три буквы на запотевшее место женским почерком?»
Водяной счетовод находится в нервозном недоумении. Судя по отбитым цифрам, я пережил великий потоп.
Следовало бежать к священнику, на худой конец к участковому. Слава богу участковая церковь за углом. Я побежал к сантехнику. Брожу лабиринтом дом-управления в поисках озарения. Наконец мне повезло. За третьими, в пятом коридоре, дверьми успокаивающий баритон. С похмельной уверенностью он определяет мне временные сроки спасения — один час. Успею сбегать за святой водой.
И вот, стою я на кафеле, разглядываю хаотичную бороду мастера-пришельца. В бороде блуждает мудрость марсианина, над бородой млечный путь в уставших глазах, под бородой лунные дыры на носках. Сантехник пристально осматривает улики, стучит по счетчику маникюром, пожимает плечами.
- Нечего волноваться. В вашей душевой кабине поселилась муза, — говорит он. — В моей ванной живет такая же.
Волноваться я не собираюсь. С чего мне волноваться. Муза так муза. Обыкновенное дело. Чем я лучше других?
Сантехник настораживается.
- Порой они, конечно, ошибаются адресом. Заплывают, так сказать, за буйки. Вы, простите, чем занимаетесь?
- Оставляю следы на воде, — отвечаю я и скромно краснею.
- Обувь рекламируете? Вполне творческий процесс. Теперь вы будете оставлять их с вдохновением.
Борода солидарно дрожит, делится со мной марсианским терпением. Я смиренно склоняю волю, пожалуй муза с волосатыми ногами может пригодится. Куплю ей депилятор.
- Учтите, — контакт состоялся и сантехник вполне дружелюбен, — музу нужно кормить. Можно один раз, но калорийно.
Хорошенькая новость. Я отворяю пустыню холодильника — пессимистичное зрелище: белая пустота и колбасный оазис в глубине. Мне бы хватило, музе, судя по всему, нет. Пойду в магазин где незамужние продавщицы. Оденусь как на смотрины. У них на меня свои ценники.