Давно это было, по-моему, тогда, когда я учился в четвёртом классе. И как было заведено в ту пору, в радостные весенние дни, а именно 22 апреля, в день рождения В. И. Ульянова, большинство мальчишек и девчонок «призывного» возраста, населяющих необъятные просторы Великого и Могучего Советского Союза, принимали в пионеры. Почему большинство, а не всех? Да потому, что не всё было так просто, и для того, чтобы «влиться» в ряды пионерии и помогать, более взрослому населению строить счастливое коммунистическое завтра, нужно было хорошенько постараться и заслужить это почётное звание молодого помощника строителя правильного будущего. Т. е. нужно было хорошо учиться, слушаться учителей, родителей, а также прочее старшее поколение, помогать им во всём, ну и вообще совершать всякие там правильные поступки и хорошие дела.
И я, помнится, тоже очень старался, и в нелёгкой и суровой борьбе со своим неуступчивым «эго», был удостоен такого почётного звания и этого алого треугольника, повязанного на мою шею, одним из лучших старшеклассников нашей школы. Именно одним из лучших, т.к. пионерский галстук и пионерский значок, могли повязывать — прикалывать, только лучшие, а не какие-нибудь там разгильдяи, двоечники или лоботрясы.
И вот за всё за это, мои родители решили поддержать меня в таком «героическом» порыве и успехе и на летние каникулы поощрили путёвкой в пионерский лагерь.
Вообще-то я рос застенчивым мальчишкой, т.к. был несколько полноват, по сравнению со своими сверстниками, да ещё к тому же меня дразнили «очкариком». Но очкариком я был не очень долго и, причём не совсем заслуженно. Вообще-то зрение у меня всегда было хорошее, даже сейчас, спустя много лет, я «читаю и перевожу» без очков и всё вокруг вижу и замечаю. Просто тогда, в детстве, я был здорово «закомплексован» из-за своей внешности, и в ответственные периоды той юной жизни, которые периодически возникали, всегда несколько волновался. Так вот, одним из таких волнительных моментов и был визит в больницу, на обследование, которое обязательно нужно было пройти перед поступлением в школу. А так, как я был ещё очень юн, и как считали тогда врачи, букв ещё не должен был знать, то зрение проверяли по плакату, на котором были нарисованы разно-размерные кружочки, разомкнутые в ту, или иную сторону и в хаотичном порядке, по строчкам, размещённые на вышеуказанном медицинском приспособлении — плакате.
Вся суть этой медицинской операции заключалась в том, что испытуемой, должен был называть, куда разомкнуто колечко, на которое строгий доктор указывал указкой: вниз, вверх, влево или вправо. Все эти необходимые для попадания в школу осмотровые процедуры, наверное, меня сильно разволновали, и когда доктор указывал на какое-нибудь колечко, которое было разомкнуто влево или вправо, я, естественно, немного путал и отвечал невпопад, т.к. если они размыкались вверх, или вниз я, конечно же, говорил правильно, это только со сторонами у меня было всё не очень в порядке.
И вот, ввиду невероятной скромности я, конечно, никому не рассказал о таких своих просчётах и промахах, ни доктору не рассказал, ни родителям соответственно, и посему, поэтому и очутился очкариком. Но очки мне приписали не очень «сильные» и я в них видел почти также хорошо, как и без очков. Поэтому и носил их, правда только в школе и когда видели родители, определенное время, а потом во всём признался, и когда буквы уже стали мне «близкими и родными», состоялся очередной визит к окулисту, и эти очки, конечно же, отменили, хотя очкариком и продолжали дразнить ещё некоторое время.
И вот наступило долгожданное лето, пришла пора, ехать в лагерь, и естественно там было много нового: интересного и не очень, грустного и смешного, заманчивого и увлекательного … Ведь непросто первый раз оказаться одному, вдалеке от родителей, и домой первое время очень хотелось, и случались там всякие истории, и драки, и примирения, а так же песни, речёвки, хождение строем, в общем целая большая, содержательная и неизвестная доселе жизнь. Но это другая история, а в этой я хочу рассказать про речку и один произошедший в процессе купания случай.
Плавать я тогда совсем не умел, да что там не умел, я очень боялся глубины, и всякий раз заходя по шейку в воду, никак не мог заставить себя пойти дальше, оторваться от устойчивого песочного дна и легко заскользить по этой притягивающей речной глади. Меня просто пугала такая перспектива и всякий раз казалось, что, уплыв чуть дальше от берега, вдруг снизу может поднырнуть огромный сомище, или какой иной злобный речной обитатель и, цапнув меня за ногу, или какую прочую часть тела, утащить на самое дно бездонного омута. И поэтому я так и барахтался в воде на мелководье, стараясь не рисковать и не забираться поглубже, хотя такие соблазны и возникали периодически, но я их стойко преодолевал.
Место нашего купания находилось на речке, совсем недалеко от лагеря, и было огорожено и оборудовано нехитрым спасательным инвентарём, и другими незатейливыми развлекательными сооружениями. Одним из таких развлечений была горка, скат которой уходил прямо в реку. Старшие пионер — лагерные «соратники», дабы сделать это развлечение немного интереснее, выкопали в песке на дне, прямо под спуском с горки, глубокую яму. И большее время, отведённое для купания, так и плюхались с неё в воду, оглашая близлежащие окрестности радостными визгами, и поднимая при падении множество брызг, переливающихся всеми цветами радуги в лучах ласкового летнего солнца. Они трепетно охраняли это своё средство развлечения и не допускали до него «более мелкое» поколение отдыхающих ребятишек.
И вот, как-то однажды, я задумал собраться с силами и, проявив мужество, скатиться с этой горки. Задумано — сделано, в тихий час, под предлогом отлучения в туалет, я пробрался на берег реки, и, оглядевшись по сторонам, и убедившись, что вокруг никого нет, забрался на это запретное сооружение. Прямо в штанах и рубашке, чтобы не тратить время на раздевание и улучшить скольжение, я, как следует, уселся на «заднее место» и, вытянув вперёд ноги и для увеличения скорости отталкиваясь руками от бортиков горки, быстро понёсся вниз, навстречу «водной стихии». Набрав приличную скорость и зажмурив глаза, прямо так, как сидел, с вытянутыми вперёд ногами, я «взрезал» речную гладь и медленно опустился на дно ямы. Сердце так и заколотилось от удовольствия и адреналина, и под большим впечатлением этого головокружительного полёта я продолжал оставаться на дне, восхищаясь своей смелостью и отвагой.
Так я сидел, но почему-то не всплывал, хотя по моим расчётам это должно было уже давно произойти. Казалось, прошла целая вечность, хотя, может быть, это и длилось всего одну секунду, а я всё не всплывал и не всплывал. Восторг мгновенно улетучился, и в голове начали проноситься всякие тревожные мысли, а эта «недружественная речная среда», нависшая у меня над головой, внушала нескрываемый ужас и не предвещала ничего хорошего, а совсем даже наоборот наталкивала сознание на очень печальный исход и ярко прорисовывалась картина преждевременной погибели, в результате утопления.
Мозг лихорадочно начал искать способы спасения, но к сожалению, в результате отсутствия достаточного опыта контактирования с водной стихией, никак не находил подходящего варианта. «Всё», — понял я, — «Смерть неизбежна». Но принимать её в таком неприглядном и позорном виде, т. е. в сидячем положении, моя «недавно обретённая пионерская душа» никак не соглашалась и сильно противилась этому. И тут я вспомнил и про Павку Корчагина, и про его тёзку Морозова, да и про всех других героев сразу, и решил, как они, принять эту незапланированную смерть стоя, смело, глядя на неё бесстрашным взглядом. Я открыл глаза, и стал перегруппировываться, чтобы присев «на корточки» в дальнейшем выпрямиться и встать в полный рост. И вот тут случилось чудо, меня словно пробку подбросило вверх и вынесло на поверхность воды. Немного придя в себя, я выбрался на берег, и долго не мог поверить в такое чудесное спасение и счастливый исход затеянной авантюры …
В дальнейшем, я, конечно же, научился плавать, но до сих пор, находясь на глубине, не избавился от того детского ощущения нападения коварных водных обитателей, и поэтому не особо далеко удаляюсь от берега. А ещё меня не покидает мысль о том, что если бы я не прочёл книг о бесстрашных юных героях и прочих «тимуровцах», то неизвестно чем бы закончилась эта «самоволка», осуществлённая мной в то далёкое пионерское лето …