Может ли быть физический недостаток уродством? Мне кажется, что нет. Если человек добрый, умеет любить, умеет улыбаться, то его физический недостаток не вызывает отвращения. Уродство, которое вызывает отвращение, желание вымыть руки, после соприкосновения с таким человеком, это уродство моральное.
Неумение любить (даже самого себя), считаться с другими, постоянное желание подчеркнуть свое превосходство любой ценой — это признак уродства. Страх, который толкает на преступление, страх, который сидит в основе любого подлого поступка — это признак уродства. Страх, заглянуть себе в душу, страх увидеть там, внутри, что-то такое, что самому в других не нравится.
Почему человек боится? Смерти, например?
Мне кажется, что он боится ответить за свои поступки, мысли. Оставаясь моральным уродом, он стремиться все время обвинять других, как-будто тем самым оправдывает себя, свое уродство, не перед людьми — перед Богом, которого боится, но, в душе, тоже презирает. Презирает, потому что считает себя выше всех. Выше людей, выше животных, выше законов и выше Бога. Естественно, он всегда и всем недоволен. При том, что чувствует, что сам далек от совершенства, но не желает этого признавать. Я так хочу! Вот единственный закон для морального урода.
Урод бывает молодым и старым. Бывает мужчиной и женщиной. Бывает политиком, бизнесменом, бомжом. Единственный признак, по которому можно отличить морального урода — его недовольство, которое направлено, как правило на тех, кто делает добро, даже ему — моральному уроду. И чаще, именно тогда, когда ЕМУ кто-то помогает — жить, кушать, иметь какие-то блага. Моральный урод ненасытен. Ему всегда кажется, что у кого-то кусок жирнее. Он всегда заглядывает в чужую тарелку, всегда пытается отхлебнуть из чужого стакана.
Ему всегда кажется, что его обделили.
Что это? Болезнь? Мне кажется, что болезнь, которая не лечится никакими лекарствами, кроме одного — желания излечиться. Признать, что другие тоже имеют право на жизнь, свою жизнь, а не только на жизнь ради него.
Моральное уродство, болезнь. И эта болезнь — заразная. Особенно для детей. Тех, кто живет и развивается рядом с таким моральным уродом. Болезнь, которая может искалечить не только морально, но и физически, тех, кто рядом. Это вампиризм.
Возможно ли излечить такую болезнь? Нет. Единственное, что может уберечь общество, тех, кто здоров морально, это создание вакуума вокруг морального урода. Полное его неприятие и отстраненность. Карантин. Бороться с ним бессмысленно, взывать к совести, морали — бессмысленно. Их у него нет и не было никогда. Единственное, чего можно добиться, это агрессии с его стороны, направленной на тех, кто пытается его излечить, ему помочь.
Такая болезнь излечивается только страданием, отсутствием пищи для нее — чужим самопожертвованием. Любое сострадание, проявляемое в отношении такого больного — это пища, которая дает силы моральному уроду, взращивает из него монстра. Любой благородный поступок вызывает в нем судороги ненависти к благодетелю, вплоть до желания и потребности расправиться с ним. Даже убить. Любое отклонение от болезни воспринимается как сильнейшая боль, которую можно унять, только причиняя боль другому — животному, человеку. Всему, что может страдать и излучать энергию страдания, ту пищу, которой питается моральный урод. Рядом со счастливыми людьми моральный урод погибает. Туда ему и дорога!
Жестоко?
А разве не жестокость то, что совершает моральный урод?
Подобное притягивает к себе подобное. Жестокость — жестокость. Любовь — любовь.
Моральный урод сам поставил себя над законом. Но закон — есть закон. Ему подчиняются все, независимо от того, знают они его или нет, хотят ему подчиняться, или нет.
Воля каждого, что ему выбирать, чему учиться, что пожинать в результате.
Закон божий не имеет любимчиков, его не купишь за деньги. Каждый получит по деяниям его. А те, кто кладут себя на алтарь доброты по отношению к таким больным, сами получат свой результат. Страдание.