Семнадцать лет.
Кругом черным-черно
Вовне, во сне, внутри твоей башки,
Там, между первым и последним дном
Говно:
Тоска, депрессия, стишки…
Двадцать один.
Лапша б/п, окурки,
Нестиранные шмотки по углам.
А девушкам так нравятся придурки —
Забавные и злые пополам.
Они приходят в понедельник утром
И остаются где-то до среды.
Потом уходят (к лучшему кому-то)
Зато на двое с половиной суток
«Любимый пупсик» — однозначно ты.
Двадцать четыре.
Что ж. Она — другая.
Ты ей — вино, стихи, цыплёнка-гриль.
Она всплакнет у двери, убегая,
Но — за снегами, снами, берегами
Уйдёт однажды — что ни говори…
Тридцатник.
Вечер. Ты блаженно пьяный
Танцуешь с кем-то в баре под джаз-бэнд.
Но снова — в бэта-версии романа
Никак не предусмотрен happy-end.
Тридцать четыре.
Сорок… восемь? Девять?
Оставьте младшим танцы, флирт и съём.
Другие — жнут, а ты — зерна посеять
Пока не смог в блаженный чернозем.
Черным-черно.
Смиришься.
Станешь проще,
На веру примешь.
Возжелав борщей,
Котлет, детишек — выберешь наощупь.
Придет любовь.
Ослепнешь вообще.
Она твоя. По рангу. По карману.
Хоть и не та — из подростковых снов.
Зато умеет возвращаться рано
И вспарывать твоё двойное дно.