«Передайте на билет, пожалуйста!»
Продираясь медленно вперед,
Понимаю, что троллейбус — тоже государство.
Я люблю его спрессованнный народ.
«Не видали пуговицу, граждане?»
В серебре рождественской пурги
Спрашивайте, дорогие, спрашивайте,
Пуговицы нету — есть стихи!
Что мои сограждане глаголят?
Жмусь к соседу, словно к костерку.
На душе восторженно, вольготно.
Не беда, что тесно костяку.
Синие погоны лейтенанта,
Шапки, полушубки, борода…
«Слышали, тарелка прилетала?»
«Чепуха, не верьте никогда!»
«Лучшая, товарищи, настоечка,
Ежели добавить табачку.»
А откуда-то доносится настойчиво:
«Позабыть ее три года не могу…»
«Очень плохо, если снится жемчуг…»
«Всех домашних превратил в слугу…»
Не пойму, откуда это шепчут:
«Позабыть ее три года не могу…»
«Молодежь.в мороз едят мороженое,
Курят — на отцовскую деньгу…»
Господи, да сколько ж это можно:
«Позабыть ее три года не могу…»
По кольцу Садовому, по горкам
Пассажирам хорошо кружить.
Кто-то сладко пьет, а кто-то горько
Любит и не может разлюбить.
Выйду из троллейбуса последним,
Никого вокруг и на углу.
Кто же это так меня преследует:
«Позабыть ее три года не могу…»
Господи, да это ж я! В снегу,
я — полуседой, полузаснеженный
бывший ангел, в демоны поверженный,
миру и тебе шепчу затверженно,
что забыть тебя три года не могу…