И кто-то же их рожает, кормит грудным молоком,
Носит у сердца так, что забрать нельзя.
Возможно, их матери даже ревут тайком,
Но смотрят в глаза им, по-прежнему лебезя.
И кто-то же их баюкает, чертенят.
Чешет им выпирающие клыки.
Почему в консультациях женских не говорят:
«Вам нельзя рожать. У Вас в роду мудаки»?!
И кто-то же их сажает за школьную парту
Вместе с другими, здоровыми. Ну, мишени.
Почему им в медпункте не ставят пометочку в карте:
«Не пригоден для доверительных отношений»?!
И кто-то…
… показать весь текст …

Здравствуй, Бог. Я его не видела сотню с чем-то тягучих дней.
Я успела сменить загар на белёсую кожу.
Он был счастлив, Господи? (Ты же выше, Тебе видней), я просто боялась собою его тревожить.
Пока я здесь, в первых рядах, наслаждалась неведеньем, словно изящными танцовщицами,
Господи, спрашивал кто-нибудь, что у него болит? И дышал ли кто-нибудь ему между ключицами?
В то время, как я убеждала себя, что не стоит нам видется И доверялась судьбе, как повозке пьяного ямщика,
Падал ли кто-нибудь, словно в бездну, в шероховатость на его небритых щеках?
Если вы Там решите грешок на него повесить,(мало ли, может план по поимке не выполнен в сроки)
Вспомни, Господи, что он подарил мне весну две тысячи десять. Сними с него все повинности и оброки.
Отведи от него снега и метели. Ты же знаешь, он не из тех, кому всё на блюдце.
Господи, главное — это чтобы его любили, а уж быть им любимыми охочие наберутся…

Коколад

Он давно не стыдится слез. Достает фотографии.
Рассматривает их, как счастливый случай.
Когда он был молод, они с Сюзанной играли в мафию.
Она была должником, а он ее ласково мучил.
Они старели, целуя друг друга в седые головы.
Излюбленный ром заменили на молоко.
Он всегда и везде желал ее видеть голою,
А она обожала свои костюмы старушки Коко.
Он не то, что скучает… он просто боится один.
По привычке ей выжимает утренний фреш.
И кажется, будто она наблюдает со всех картин
И ворчливо кричит «Ты совсем ничего не ешь!».
… показать весь текст …