Свадебные слёзы
Странные случаются ситуации. Бывает, идёшь на свадьбу, а оказываешься свидетелем первой семейной драмы.
Центры российских городов, особенно в выходные дни, чем-то похожи. Они напоминают театральную сцену со сменой свадебных персонажей. Украшенные лентами и кольцами машины одна за другой с шумом распахивают свои двери, являя миру жениха и невесту в сопровождении свиты нарядных свидетелей. Как по команде, эти свиты торопливо устремляются к памятникам, выстраиваются шеренгами и, улыбнувшись фотографу, садятся в лимузины, которые в итоге привезут всех к главному месту пиршества — праздничному столу.
За столом обычно и происходит самое интересное. Под крики «горько» после длинных, иногда несуразных тостов рождается семья. Или… зарождаются обиды и разочарования.
…Алла недавно окончила техникум, стала парикмахером. Олег — единственный сын в семье — уже несколько лет работал мастером в автосалоне. Они дружили несколько лет, оставаясь жить с родителями — в домах своего детства.
Москва — город немалых расстояний, встречи и расставания требуют договорённостей, переездов, что в итоге — потеря драгоценного времени. Родители дали добро на совместную жизнь отпрысков при условии, что они обязательно распишутся. Огромная квартира в районе Университета, где Олег жил вместе с мамой, позволяла принять в свои стены Аллу, никого не стесняя. Переговоры сторон наконец привели к свадебному мероприятию.
Приглашённых оказалось немало — человек пятьдесят. Постепенно собираясь в уютном дворике кафе, оформленном в старорусском стиле, они ожидали молодожёнов. Наконец во двор въехала белая, красиво оформленная цветами и лентами машина, из которой под аплодисменты гостей вышли Алла с Олегом и свидетели. День был радостным для них, но напряжённым: утренние сборы, часовые объезды столичных достопримечательностей, фотографирование и ожидание церемонии в ЗАГСе. Теперь их ожидало многочасовое застолье.
Худенькая, маленького роста, в роскошно вышитом нежно-розовом платье до пят, с немного потрепавшимся на ветру ультрамодным «карнавалом» на голове, Алла выглядела уставшей.
Молодожёны подошли к родителям. Свекровь держала перед собой хлеб с солью, от которого жених с невестой по старорусской традиции должны были по очереди откусить краешек. Наклонясь к караваю, Алла зацепилась феерически уложенными волосами за сверкающую на груди свекрови брошь. Мария Петровна, сняв с лица улыбку, прошептала Аллочке что-то явно недружелюбное и, ловко передав каравай сыну, нервными движениями освободила свою брошь от волос невестки, не щадя её причёски. Аллочка погрустнела, но быстро взяла себя в руки.
Застолье было утомительно долгим: многие хотели сказать и говорили свои длинные тосты почти без остановок. Наконец предоставили слово невесте. Она встала, глубоко вздохнула, медленно подняла глаза сначала на гостей, потом на своих родителей, затем на маму жениха и начала говорить заученно и громко, обращаясь к свекрови:
— Дорогая Мария Петровна! Разрешите с этого дня… — Голос её дрогнул. — …Называть вас… ма-а-амой… — Она угрожающе проревела слово «ма-а-амой». И — зарыдала.
Невесту еле успокоили. А властная Мария Петровна вот уже пятый год не может забыть то Аллочкино рыдание и её карнавально-пышную причёску, хотя Олег спустя два года… женился на другой.
…Андрей — адвокат при одном из подмосковных судов. Он высок и красив, дерзок и разговорчив, успешен в работе, любитель и любимец женщин и весёлых компаний. Наташа год назад окончила Московский университет, работает переводчиком с английского и французского. Встретив Андрея в компании друзей, влюбилась и примкнула к нему тут же, не желая больше жить без него. Андрей прошёл уже однажды путь от свадьбы до развода. К тому же слишком часто в своей адвокатской практике он распутывал намотанный на брачный штамп клубок проблем. Но и он влюбился в Наташу и, не желая противостоять её чувству, сделал ей предложение.
На общем семейном совете решили, что грандиозного торжества закатывать не будут — сыграют свадьбу в узком семейном кругу дома у Наташи. В назначенный день родители накрыли богатый стол. К обеду все собрались: вернувшиеся из ЗАГСа счастливые молодожёны с их общими друзьями, мать, дед и двоюродные сёстры Андрея, родители и бабушка Наташи. Одним из первых слово взял дед жениха, бывший фронтовик, партиец, прямой и бескомпромиссный человек. Он развернул лист с заготовленной речью и стал читать, чеканя каждое слово:
— Друзья, сегодня мы здесь собрались по поводу бракосочетания моего старшего внука и прекрасной девушки из хорошей семьи — Наташи… — Речь его была длинной и серьёзной. Он напутствовал молодёжь, говоря о терпении и мудрости, ответственности и любви, которая крепнет в трудностях и в радостях, исключает предательство и измены. Пожелание в финале речи было одно:
— Андрей, очень тебя прошу, ты только не пей!
Жених заволновался, покраснел и как первоклассник задёргал за рукав свою мать, сидевшую по другую сторону от невесты:
— Мам-мам, ну что он говорит?! — Он словно призывал её опровернуть нелепую просьбу деда — её отца, который знал причину прошлого развода внука.
Заволновались, почуяв неладное, и родители невесты — интеллигентные спокойные люди. Торжества не получилось. Всё оставшееся время застолья выясняли, зачем дед сказал про это и действительно ли Андрей этим увлекается. Не получилось потом и жизни.
Помятуя о прошлом, женясь в третий раз, Андрей всё сделал инкогнито — свадьбу не играл. На всякий случай.
Лена и Артём уже год жили вместе в студенческом общежитии мединститута. Наконец решили пожениться.
Родители невесты — номенклатурные работники, а у жениха — рабочие люди — до свадьбы знакомы не были.
Отмечали торжество дома у невесты. За свадебным столом человек пятнадцать, только близкая родня и приближённая номенклатура, в её числе — декан рабфака мединститута, через который прошли и Лена, и Артём. Артём поступил сам, пройдя армию и медучилище, а Леночке помогли папины связи.
Декан знал, что жених уже однажды был женат, и как-то неосторожно вспомнил время, когда Артём с первой женой учились у него. Эта информация стала откровением для будущей тёщи. В одну секунду она изменила своё отношение к зятю. «Они скрыли от меня такую важную деталь, — поджимая губы, негодовала она на кухне. — Такой позор! Мало того что голь перекатная, да ещё и с анамнезом… Знай я раньше, костьми бы легла, ни о какой свадьбе и речи бы не было!»
Обстановка накалилась. Уже через два часа молодые не разговаривали друг с другом. Номенклатура начала расходиться, брат Артёма похрапывал на диване, изрядно выпив, а мама Лены рыдала на кухне, нервно выкуривая одну сигарету за другой и причитая: «Неужели я растила свою единственную дочь для этого колхоза?»
Спустя год «колхоз» распался, несмотря на рождение сына. Тёща приложила массу усилий и победила: «неровня» был выставлен за порог, а «ровня» так и не нашёлся.
А вот Стас и Люся пришли в ЗАГС без свидетелей — в джинсах и футболках. Он — известный музыкант, она — бывший врач, теперь его продюсер.
— Пойдём сегодня на свадьбу к моей Люсе, — предложила моя начальница в один из дней нашей петербургской командировки.
Люся, замечу, её единственная дочь — рыжеволосая активная барышня, уже трижды сходившая замуж, но так и не остановившаяся на достигнутом.
— Я тоже только сегодня узнала, и подарка у меня нет. Но это же Люська — у неё всё просто, без понтов и сложностей, вот увидишь, — настаивала Полина.
В общем, после длительных дебатов и воспоминаний начальницы о чудачествах дочери мы купили цветы и электрический чайник и поехали к месту встречи.
— Лучший подарок — наш приход, остальное — символ, — удивляла меня начальница, когда мы вышли из метро и встали, как договаривались, у дороги.
Люся широким шагом переходила дорогу. Стремительная, в коричневых льняных джинсах и тинейджерской майке, она улыбалась во весь белозубый рот, поправляя копну развевающихся рыжих волос.
— Ну как ЗАГС? Ты что, прямо так расписывалась? В этих штанах? — недоумённо спросила мать.
— Конечно. А что? — удивилась Люся. -Ничего нового: чопорная тётенька объявила нас мужем и женой и предложила поздравить друг друга. Стас — в своём репертуаре — протянул мне руку и говорит: «Поздравляю тебя, Люси!» Пришлось и мне похлопать его по плечу в ответ. Да ну, мам, этот ЗАГС — голимая формальность. Сейчас за город поедем: покупаемся, шашлычок сделаем…
Так оно и было. Мы весело провели время вместе со счастливой парой, так же стихийно пригласившей на пикник ещё несколько человек — своих близких друзей. А наутро молодожёны уехали на море. Скажу честно: самые светлые воспоминания остались у меня именно после этого «пикника на обочине».
После визитов на свадебные торжества я не раз задавалась вопросом: для чего двум любящим людям нужна толпа свидетелей их серьёзного решения и интимного праздника? Может быть, надёжнее и целебнее для молодой семьи потратить деньги, сэкономленные от пышных ресторанных посиделок, на себя — на свадебное путешествие, например? Начав совместный земной путь с познания окружающего мира и друг друга?.. Эта чёрная кривизна белых прямых линий…
Я стоял на одной ноге, опираясь на другую и уставившись в одну точку, смотрел по сторонам с безразличным любопытством только что родившегося старика.
Очаровательная мерзкая старушка злобно улыбнулась мне беззубым младенческим ртом и прошепелявила, чётко заикаясь на каждом слоге:
— Что вы тут бегаете, как вкопанный? Ваша вдова давно ждёт вас, надеясь, что ты не придёшь!..
Я стремглав медленно тронулся с места и с большим трудом легко протиснулся в настежь закрытые двери старого, только что построенного крохотного двенадцатиэтажного дома.
Моя внезапно овдовевшая невеста стояла лёжа на горизонтальной табуретке, протягивая ко мне скрещённые на груди высохшие нежные руки. Лицо её, обезображенное неземной банальной красотой, украшала гримаса опостылевшей любви и пламенной неприязни. Я обнял её сочное костлявое тело и ощутил только что забытый прилив возбуждающего отвращения.
Она прижималась ко мне, пытаясь вырваться из моих вялых настойчивых объятий, а потом заорала тихим истерическим шёпотом:
— Какое было бы счастье не видеть тебя, тварь моя любимая, чтоб ты сдох, не дай бог!..
Мы обвенчались с ней в погребальном зале Троекуровского ритуально-развлекательного комплекса. На свадебной тризне злейшие друзья и незнакомые свидетели весело соболезновали нашим дальним родителям и танцевали под похоронный марш Шопена. От безутешного счастья я не чувствовал под ногами земли, ставшей для меня тяжким пухом…
Каждый новый день нашей бесконечно короткой жизни отличался один от другого неповторимым однообразием.
По утрам она возвращалась домой с работы, а я ждал момента, когда смогу наконец не целовать четырежды её мягкие сухие губы, вдыхая трезвящий аромат изысканного перегара.
Мы обожали друг друга без всякой взаимности. Я никогда не изменял с ней моим любовницам, а она ни разу не ложилась со мной в постель в присутствии своих возлюбленных…
Каждый вечер два-три раза в год мы оставались наедине. Я молча беседовал с ней, глядя в распахнутое окно, плотно закрытое ставнями, а она металась из угла в угол, не находя себе места от счастья.
Что-то чётко необъяснимое притягивало нас, вызывая желание послать друг друга к чертям собачьим, раз и навсегда взявшись за руки. Но, видимо, слишком сильна была моя ненависть к её любимым сериалам, а её безудержно тошнило от моего увлечения джазом.
И вот однажды, когда я, матерясь от возмущения, не мог оторваться от бразильского сериала, а она, блюя от восторга, слушала Эллингтона, мы вдруг бросились друг к другу, как два изголодавшихся наркомана, и, задыхаясь в судорогах взаимного оргазма, решили развестись…
Я с того момента жил в полном одиночестве с навязчивым ужасом несбыточной надежды, ежечасно прогоняя от себя назойливые мысли о её внезапном возвращении…
А она всё удалялась и удалялась, становясь всё ближе и ближе, пока совсем не исчезла, оставаясь рядом…