Было или не было, но в давние времена в древней Бухаре жил один богатый купец. Много добра накопил он за свою жизнь, и вот, когда пришло ему время умирать, призвал он троих своих сыновей к своему смертному одру, и сказал:
— Дети мои, пришло моё время. Оставляю вам в наследство кувшин с золотыми монетами, который я закопал в нашем саду под старой чинарой. Это вам на троих, поделите монеты поровну, только дайте мне слово, что откопаете кувшин не раньше, чем через три дня после моих похорон.
Поклялись сыновья, что выполнят последнюю волю отца.
Через короткое время умер старый купец, и схоронили его.
Пришли три сына к старой чинаре, стали копать, но ничего не нашли, кроме ветхого пустого сундука, на дне которого была лишь одна золотая монетка.
Догадались братья, что кто-то один из них нарушил отцовскую волю, и выкопал клад раньше времени.
Стали они спорить между собой, кто бы это мог сделать, и каждый отрицал свою вину.
Решили братья обратиться к казию. А казием в Бухаре был в то время сам Ходжа Насреддин.
Пришли к нему братья и рассказали про свою беду. Внимательно выслушал их Ходжа, а потом и говорит:
— Рассужу я, уважаемые, ваше дело по справедливости, но сначала расскажу вам одну сказку.
Итак, жил в нашем городе богатый и уважаемый бай. Была у него единственная дочь, луноликая красавица Гюли. Когда ещё Гюли только родилась на свет, просватал её отец за новорождённого сына своего лучшего друга. Договорились друзья, что поженят своих детей, когда те вырастут. Но случилось так, что другого парня полюбила Гюли, сына садовника, Ахмеда. И Ахмед её полюбил. Но приближался день свадьбы Гюли с её наречённым женихом, а противится воле отца она не посмела. И согласилась стать женой нелюбимого Фархада.
И вот, отшумел богатый свадебный той, и остались Гюли и Фархад наедине. Увидел Фархад, что мрачнее тучи Гюли, и слёзы блестят в её глазах.
— Что с тобой, Гюли? Почему ты плачешь? — спросил Фархад, — что тревожит твоё сердце. Знай, я никогда тебя не обижу.
И призналась ему Гюли, что хоть и чиста она перед своим женихом, но сердце её любит другого. И сказал ей Фархад:
— Не могу я овладеть девушкой, которая любит другого. Я отпускаю тебя, Гюли. Бери своё приданое, садись на верблюда, и отправляйся с миром к своему Ахмеду.
Так и сделал. Посадил её на верблюда, взвалив на него ещё и поклажу со всяким добром, и отпустил девушку с миром. И отправилась Гюли в обратный путь. Но в дороге ждала её беда. Промышлял в тех краях злой разбойник, который грабил всех, кто попадался на его пути. И напал этот разбойник на Гюли. Отобрал и верблюда, и сундуки с добром, а увидев, как прекрасна Гюли, захотел ещё и надругаться над ней. Горько заплакала Гюли и на коленях стала молить разбойника о пощаде, и рассказала ему всю свою историю. Прослезился злой разбойник, и пожалел девушку, и не тронул её, посадил её на верблюда, вернул всё её добро и отправил к Ахмеду.
И вот пришла Гюли к Ахмеду, и радостно бросились они навстречу друг к другу. Но тут спросил Ахмед, как так случилось, что она не вышла замуж за Фархада. И рассказала она ему, как всё было. На что Ахмед сказал:
— Люблю я тебя, Гюли, всем сердцем, но не могу быть с тобой. Твоё место — рядом с таким благородным человеком, как Фархад. Не могу я воспользоваться его благородством.
…И тут прервал свой рассказ Ходжа Насредин и спросил братьев:
— А вот вы как думаете, кто из этих троих поступил благородней всех: Фархад, Ахмед или разбойник?
И сказал старший брат:
— Самый благородный из всех — Фархад. Он дал развод уже законной жене, даже не притронувшись к ней, имея на неё все права. Что может быть благородней?
Средний брат сказал так:
— Благороднее всех поступил Ахмед. Он не посмел воспользоваться благородством Фархада, и не взял в жёны ту, которую любил всей душой.
И наконец заговорил младший брат:
— Благородней всех поступил разбойник. По доброй воле он отпустил добычу, которуя сама пришла к нему в руки.
И тут заговорил Ходжа Насреддин:
— Золото у младшего брата. Ибо поступок разбойника он счёл самым благородным, значит, сам наверняка не смог бы упустить лёгкую
добычу.
И признался младший брат, что это он выкопал кувшин и закопал его в другом месте, и горько раскаялся в своём поступке. И раскопали тот кувшин, и поделили поровну между всеми братьями.