Вроде Русь и верстою не меряна,
И Всевышний незримо далёк,
Но у Бога и мышь не потеряна —
Всех согреет Его огонёк…
Нам бы только почаще беседовать,
Сердцем знаки Его понимать,
Чтить родителей, совести следовать,
Вот и будет в душе благодать…
А ведь к маме всегда, как на праздники…
Бездорожье? Так мы же домой!
Что нам грязь-то на танке — УАЗике!
Вот за горочку и … Боже мой…
Ни детей, ни собаки, ни курицы,
Ни души… Может, где разбрелись…
Окна выбиты, избы сутулятся…
Эй, славяне… Народ… Отзовись…
Только ветер, напившись просторами,
Хлопнет ставней да, как от стрельбы,
Из деревни «бегут» мародерами,
Спотыкаясь, кривые столбы.
А крапивы — как сроду не кошена,
Лебеда, та и вовсе — стеной…
Все расхристано, вырвано, брошено,
Словно немец добрался войной…
И тут вижу я — женщина старая.
Руку — лодочкой, палку — к груди:
— Вовка, ты ль?! Ну, да как не узнала я!
Ох, и вымахал… К мамке, поди?
Ой, сынок, мы ведь Дарью-то, сватьюшку,
В прошлом годе, как раз на Покров,
Схоронили. А что же ты матушку
Проводить не приехал-то, Вов?
Все-то заняты, все где-то свищите…
Что стоишь-то, ужо, заходи…
Ни звонка, ни письма не напишите,
Вот для этого вас и роди…
Я зашел. Под иконами в рамочке
Фотографии. Тихо. Тепло.
На комоде по мужней тальяночке
Тащит кот стрекозу за крыло.
Пахнет ладаном, хлебом и старостью…
Посадила за стол у окна
И святою крестьянской усталостью
Просветила до самого дна…
— Что молчишь-то, касатик, рассказывай,
Как живется, детишки, дела?
Аль как мы — ремешочек подвязывай?
Или вдел Горбунку удила?
А деревня спилась да и вымерла.
Веры нет, и хиреет народ.
Как война проклятущая вымела!
Вон, кресты-то почти — в огород…
Да уж вижу, что здрав и удачлив ты,
В Бога веруешь… То хорошо…
И дела, вижу, добрые начаты,.
Сын, смотрю, народится еще…
Я сидел ошалелый, раздавленный.
Что сказать? Что служу звонарем?
Спросит — «Где же ты совесть-то, праведный,
Обронил, что не сыщешь с огнем?
Это ведь с твоего равнодушия
Мать-деревня твоя умерла…»
Так о чем же названивал в души я…
Нет, родная, при мне та игла!
Так кольнула, что силы покинули.
Мне б — с колен ей подол целовать,
А сидел, словно сердце мне вынули,
Камень сунув; - троим не поднять.
А назавтра сходили на кладбище…
Гладил травушку, плакал навзрыд.
И свечу, и молитву… А камище
Так с тех пор на душе и лежит.
Звал: «Бабуль, а со мной бы поехала…».
— Нет, Володюшко, я уж с котом…
И пока видел в заднее зеркало
Осеняла Россию крестом…