Мне не знать ни паролей, ни явок, ни всех имен.
Но, наверное, это, по сути, не так уж плохо.
Это вряд ли болезнь — просто слог мой в тебя влюблен.
И оставим, пожалуй, вопросы: а только слог ли?
Ведь давно приручился он. Стал через край ручным
В тот момент, когда выдал в 6 бук’в с опаской слово.
Он стремится к тебе — за него я порою стыд
Ощущаю, когда он к соитию ищет повод.
Только то, что внутри, выше коечных голых рифм
И послаще совместных полетов ночных над бездной,
Где, прижата к стене, безрассудно сдаю свой Рим,
Вырываясь из снов пелены: в ней безумно тесно.
То, что в каждом из нас, — на порядок погромче слов,
Ибо вслух всё выходит не то, всё грубей и резче.
Разлагаясь на буквы, душа всё ж молчит о том,
Что ее оболочку вот-вот разорвет от трещин.
Ибо больно: не видеть, но руку держать в руке
Сквозь дорог километры, сквозь все города и годы.
Так друг друга с ума сводить — есть наисладчайший грех.
Но так боязно верить, что ждешь, очень ждешь кого-то,
Что дрожит между пальцев рифмующих карандаш,
Когда линии жизни выходят из-под контроля,
Устремляясь в чужие далекие города,
Оставляя пустыми и девственными ладони.
А когда возвращаются — смотришь: уже пунктир.
И сжимаешь ладони покрепче, чтоб спрятать тайну.
Эта тайна — и есть наш с тобой зазеркальный мир.
Только любится в нем как-то слишком незазеркально…