У Зайцева зазвонил телефон. Он поднял трубку.
- Алло, Зайцев? — спросил женский голос.
- Да, я. Кто это?
- Это я, Люсьен.
- Какая ещё Люсьен?
- Быстро же ты меня забыл. Люся я, повариха вашей партии. Ну вспомнил?
- Как же, как же, — залебезил Зайцев. — Разве такое забывается? Ну и как живёшь, Люся?
- Мать-одиночка я, Зайцев, причём по твоей милости, — сообщила ему Люсьен. — Сына вот родила. Полгодика ему уже. Вылитый ты. Особенно уши. Ну и что будем делать? Я замуж хочу за тебя, Зайцев!
- С ума сошла! — испугался Зайцев. — Я же женатый.
- Тогда давай, Зайцев, помоги своему сыну встать на ноги и пойти, заговорить, влиться в коллектив детского сада, получить образование и стать достойным человеком. Чтобы ты мог гордиться своим сыном, Зайцев! Кстати, пригласи-ка жену свою к телефону, хочу и с ней поделиться радостью…
- Не надо её радовать, я уже еду, с деньгами. Давай адрес…
Люсьен жила в обшарпанном бараке. В дешёвой коляске посапывал бутуз. Зайцев склонился над ним. Точно, ушки у парня были оттопырены так же, как у него. Однако нос напоминал кого-то другого.
- Так ты ещё и с Нерсесяном? — обрадованно спросил он.
- Ну было разок, — зарделась Люсьен.
- А ну-ка звони ему, — решительно сказал Зайцев.
- У меня нет его телефона.
Зайцев полистал свою записную книжку:
- Вот, набирай!
Через полчаса их компанию разделил и Нерсесян.
- Да, нос мой, — согласился тот. — Чистая работа…
- Да? А ты глянь на его уши, — ревниво сказал Зайцев.
Нерсесян снова склонился над коляской. Малыш в это время завозился во сне, высвободил из-под одеяльца ножку. Чуть ниже пухлого коленочка темнело большое родимое пятно.
- Ага! — в один голос сказали Зайцев и Нерсесян. — Где-то мы уже такое видели! А ну говори, зараза: у тебя шуры-муры были и с Цыбулей?
- Ох, не спрашивайте, мальчики! — мечтательно прикрыла глаза Люсьен. — Только где он сейчас, Цыбуля этот? Давно уже затерялся где-то в степях вильной Украины.
В это время открыл свои глазки малыш. Они были ярко-голубые.
- Николая Петровича, самого начальника партии, глаза! — потрясённо сказал Зайцев. — Ну ты, Люська, даёшь!
- Эх, да если бы я знала, где он сейчас, разве вы бы нужны были мне? Слышала я, подался Николай Петрович куда-то на повышение. А куда — понятия не имею.
Зайцев и Нерсесян переглянулись.
- Ты обещаешь, что оставишь нас в покое, если мы дадим тебе координаты Николая Петровича? — с затаённой надеждой в голосе спросил Зайцев.
- Обещаю! — с не меньшей надеждой кивнула головой Люсьен.
Нерсесян торопливо написал номер телефона на клочке бумаги:
- Вот, звони! Но про нас — ни слова, да?
Люсьен набрала номер.
- Приёмная заместителя губернатора по промышленности Николая Петровича Гулеватого, — мелодичным голоском сказала на том конце провода секретарша. — Слушаю вас…
- Вот, папашка, ты и попался! — обрадованно прошептала Люсьен, в то же время небрежно махнув рукой двум другим отцам сына в сторону двери. — Скажите, я могу записаться на приём к господину заместителю губернатора по личному вопросу?.. Через неделю, в семнадцать ноль-ноль? Хорошо!
- А ты не помнишь, у кого в нашей партии была ямочка на подбородке? — озабоченно спросил Нерсесян у Зайцева при выходе из подъезда барака.
- Нет, не помню, — ответил Зайцев. — Да какое это теперь имеет значение? Люсьен теперь хватит одного Николая Петровича.
- Пожалуй, хватит, — согласился Нерсесян. — Ох, не завидую я ему.
- Да уж! Как хорошо, что мы с тобой так и остались рядовыми членами партии, простыми геологами…