РОДОСЛОВНАЯ
Из себя мне не строить испанского гранда,
Бутоньерки вдевая в петлицы,
Если род мой упорно сжигала Гранада,
А, точнее, костры инквизиции.
Не искать своё имя средь чинных петиций,
Утверждённых вельможной рукою,
Если юного Шломо зарезал Хмельницкий
Рвущей душу цветущей весною.
Не твердить, сотрясая седой шевелюрой,
Что дворянского знатного рода,
Если прадеда Лейбу повесил Петлюра
За рекой, посреди огорода.
Ни к чему. Пыль веков под ногами клубится
И рисует пред взором картины,
На которых до боли знакомые лица:
Скрипачи, меламеды, раввины.
Изя. Был, говорят, неплохим инженером,
Жил с женой и детьми на Таганке,
Но под снежной Москвою сгорел в сорок первом
В полыхающем пламенем танке.
Мириам. С ней общались Бухарин и Радек,
Командармы ей были, как братья:
Вывозила детдом из Бобруйска — Майданек
Распахнул напоследок объятья.
Рыжий Йоська. Хирург с незаконченным высшим,
Весь в проблемах, делах и заботах:
В те поры для державной России был лишним
И погиб на Голанских высотах.
Сколько ж вас, замордованных, изгнанных, павших
На земле, от свободы свободной,
Самых разных, но, в целом, людей настоящих
Из еврейской моей родословной!
Мы шагаем по жизни, дарованной Б-гом,
Сквозь метели, туманы, пожары,
Восставая из пепла великим народом:
Ривы, Хаимы, Мендели, Сарры.