Я недавно стал отцом, у меня родилась дочь — маленькая, беззубая, громкоголосая, очаровательная папина дочка. И первым человеком, кто ее взял на руки, был я. Честно? Я в жизни не видел ничего красивее, чем ее рождение. Вообще-то я присутствовать на родах не планировал, мы это даже не обсуждали. Просто так вышло. Началось все с того, что субботним вечером жена отправилась в магазин за тапочками для роддома: вот пришло ей в голову, что именно сейчас она должна в одиночку идти и покупать новые тапки. И, конечно, прямо в магазине у нее и отошли воды. Мы помчались в роддом, а врача, который должен был принимать роды, нет: Маше срок ставили только через неделю, врач уехал на дачу. Маша в слезы. Ее подхватили под руки, стали утешать, повели куда-то, а меня спрашивают: «Вы как с врачом договаривались, муж на родах присутствует?» А жену уводят, она оборачивается, в глазах слезы, ну как я ее оставлю? Я и говорю: «Присутствует!» Дали мне халат, велели переобуться и повели в предродовое. Надо сказать, она держалась молодцом. В фильмах все показывают — ходит себе такая спокойная женщина, потом ни с того ни с сего начинает страшно вопить, значит, роды начались. Ничего такого не было. Маше велели ходить между схватками, она и прохаживалась туда-сюда, от стенки к стенке, а я ходил рядом. Время от времени останавливалась, хваталась за мою руку, бледнела — пережидала схватку, потом шла дальше. Заглянула девочка-акушерка, сказала, что если во время схваток массировать крестец, будет не так больно. Вот тут мы оценили, как хорошо, что я рядом есть кому побыть массажистом. Единственное, я перестарался, натер ей ссадину. Но Маша говорила, что ссадины не чувствует, а от массажа ей намного легче. Еще нам показали, как правильно дышать, и мы дышали вместе. Была уже ночь, но чего-чего, а спать мне совершенно не хотелось. Потом, ближе к утру, схватки пошли все чаще. Маша уже могла ходить только опираясь на мою руку. Вдруг наклоняется ко мне и говорит: позови врача, начинается. Я в коридор, а он пуст, никого! Побежал разыскивать хоть кого-нибудь, нашел ту девочку-акушерку, а она нашла врача. Врач приходит, смотрит Машу и говорит: «Как ты еще ходишь, голова же показалась? Быстрее в родблок!» Подвезли каталку, Маше говорят: «Залезай на нее, только не садись, а то сядешь на голову ребенка». А она явно уже ничего не соображает, глаза мутные. Я поднял ее на руки, положил на каталку, и мы поехали рожать. В родблоке общими усилиями уложили жену на кресло. И тут мне стало страшно. Я вообще-то человек с медициной даже отдаленно не связанный, биологию и ту в школе никогда не любил. Да я крови боюсь! Почему-то представилось, что я стою у жены, извините, между ног и смотрю, как все это происходит. Но все было иначе. Меня попросили встать у нее в головах. Сказали, чтобы успокаивал ее, как смогу, говорил с ней. И я стал говорить, какая она у меня хорошая, храбрая девочка, как она замечательно держится. Вдруг Маша как покраснеет, как закричит! Сжала мне руку так, что чуть пальцы не сломала. Врач и акушерка стояли так, что она обоим в ладони упиралась ногами. Маша на время стихла, мне говорят: «Головка вышла, хотите посмотреть?» Я машинально взглянул туда: что-то черненькое, круглое… А потом появился и весь ребенок, красненький, какой-то скрюченный, и сразу же заплакал. И мне дали его подержать. Это так странно: минуту назад никакого ребенка еще не было, а тут — есть. Я еще спросил: «А я его не уроню?» Врач засмеялся: «Кого „его“? Это же девочка!» И меня как накрыло: девочка, моя дочь! Потом ее прикладывали к маминой груди, взвешивали, измеряли, а я стоял рядом с Машей и удивлялся, какая же она красивая — вся взмокшая, без косметики, усталая, но лицо такое, как у мадонны, светлое, и взгляд такой же. Я, наверное, никогда еще не испытывал к ней такой нежности. Вот и весь рассказ. Я пошел домой отсыпаться, а мои девочки остались в роддоме — ждать, пока я их заберу.