Теща дробно смеялась, но от того, что она отворачивала лицо, стало ясно, что она все-таки плачет…
Сын, тот не стесняясь рыдал, качал права и жаловался мне на бабушку:
— Папа, скажи ей, она заставляет меня читать Салтыкова — Ще…
Я резко перебил эту пламенную речь и ответил:
— Юра остановись, ты наверное чего-то недопонял. Запомни раз и навсегда: ты — обычный рядовой солдат, мы с мамой — капитаны, а вот бабушка — целый полковник, так, что с жалобой обратился ты не по адресу. Тебе остается только терпеть и стойко и мужественно переносить все тяготы и лишения при чтении умных книг. Знай, что бабушка всегда права, она тебя любит и плохому не научит.
Но ты не переживай, время не стоит на месте, когда-то и ты станешь мудрым полковником, но будешь со смертельной грустью вспоминать те милые времена, когда ты был маленьким и беззаботным рядовым солдатиком… Поцелуй бабушку, помиритесь и я поеду.
…Я уехал с дачи, а вечером того же дня, оказался в длинном, грязном подземном переходе.
Рядом со мной, маленькая бабушка с двумя тяжелыми сумками, семенила за своим внуком лет восьми.
Авторитет этой несчастной бабушки стремился к абсолютному нулю. Так бывает.
У внука на плече висел цветастый рюкзак, одна шлейка рюкзака расцепилась и длинным хвостом тащилась по грязному полу.
Бабушка слезно просила:
— Олежек, посмотри, за тобой ремешок тянется, остановись и подними.
— Пусть тянется, отстань.
— Замараешь ведь, подними, послушай бабушку.
— Ничего, это мой рюкзак, хочу и пачкаю.
— Как ты с бабушкой разговариваешь? Люди же смотрят.
— Мне пофиг, пусть смотрят.
— Олежа, а если наступит кто на твой ремешок? Ты ж ведь и упасть можешь.
— Что ты болтаешь? Кто наступит?
В этот момент мне вспомнились: скрытно плачущая теща, недочитанный Салтыков-Щедрин, архаровец — сын…
Я решился и быстро сделал три широких шага в сторону халтурно-воспитанного Олежи…
Конечно же я не мог не наступить на желтенькую шлейку, рюкзак моментально слетел с плеча и ухнул во влажную грязь, да и сам Олежек с трудом удержался на ногах. Его развернуло и чтобы не упасть, пришлось ему — бедолаге, растопыренными ладошками схватиться за пыльный пол…
Бабушка завелась с полоборота и начала на меня орать:
— Слепой что ли?! Ну, разве ж так можно?! Куда несешься?! Смотреть нужно! Чуть ребенка не задавил, слоняра!

Она обняла своего готового разрыдаться внучка, прижала к себе, погладила по спинке, шепча ему на ухо что-то успокаивающее, потом вдруг глянула на меня, кивнула одними глазами, чуть заметно улыбнулась и беззвучно прошептала: — «Спасибо»…