Стояла тихая зимняя темная и очень морозная ночь. Светила ярко луна, отражаясь миллионом снежинок в сугробах. Искры плясали и двигались, если человек шел или поворачивал хотя бы немного голову, тем самым создавая танец ярких сказочных огней. Дым от труб шел строго вверх, что означало очень холодную погоду. Деревушка почти спала, лишь в нескольких нескладных домиках, утонувших наполовину в сугробах, чуть светились оконца, пробиваясь сквозь изморозь на небольших стеклах. Заглянув в одно такое оконце можно увидеть мужчину, качающего люльку с младенцем. Потрескивают оставшиеся угли, чуть постарше дети посапывают на печи. Ребенок иногда словно тяжко вздыхает, но не плачет. Терпеливый крепкий малыш… он все понимает. Почему его качает отец, почему он так нескладно поет ему с надрывом хрипло и тихо колыбельную лишь изредка. Почему мало ласкает. Он знает, что его любят, но любят мужской строгой любовью. Мама умерла недавно. Он возможно выживет и все будет хорошо. Но в голове мужчины звучит голос любимой женщины, которая поет своему любимому малышу колыбельную, он пытается ее напеть, но у него это не получается. И слышен только напев женским голосом в сердце, разливающийся и расплывающийся по всем одиноким и пустым улицам, домам, сердцам и душам…