…Кулик спустился в блиндаж, поставил автомат у изголовья кровати и завалился на неё, задрав ноги на дужку.
— Знаешь как штабные задолбали? — Кулик засунул кисти рук под затылок. — Ну вот что делать а, Вано?
— Саша, нас сюда запихали как самых молодых, типа — службу прочувствовать, успокойся и получай удовольствие. — Я улыбнулся и в очередной раз ковырнул ложкой тушёнку в банке. — Мне это тоже порядком надоело, за неделю уже весь мозг проели…
…Пост предупреждения, на котором мы стояли, был ближайшим к деревне. Соответственно, через нас пролегала «Пьяная дорога». Несколько раз в день через наш пост проезжали на бронетехнике гонцы за «огненной водой». А, иногда, на этой самой бронетехнике, красовались тушки «тыловых штурмовиков» из штаба полка. Эти не трезвые господа старшие офицеры любили остановиться на посту, проверить личный состав и нас, молодых офицеров, поучить несению службы в условиях постоянной боевой готовности. Иногда так мозг выносили, что мы сами садились на БМП (боевая машина пехоты) и ехали в деревню за водкой…
— Ну вот сейчас чего он докопался? — Кулик поёрзал на сетке кровати устраиваясь удобней.
— А кто сегодня был?
— Мезинцев, зараза. Как нормальный сухпай отправить или горячее питание организовать так - не вы одни такие умные и продуманные, а как мозг выносить, так это завсегда. И солдатики-то у вас недокормленные, да форму одежды нарушаете, да оборона не правильно организована, а попробовал сам в нашей шкуре… Блин, надо что-то делать, а то же разряжу в какое-нибудь гавно магазин…
Я положил ложку на ящик из-под боеприпасов, выполнявший в нашем скромном жилище функцию стола.
— Гавно, говоришь, Саша. А знаете, господин лейтенант, а есть у меня идея. Дневальный!
На крик прибежал боец. Крутой загар, каска в пыли, бронежилет надет на голое тело.
— Рядовой Бабкин по вашему приказа…
— Вот что, Коля. А кто из контрабасов сегодня прибывает к нам на заставу?
— Так, это, товарищ лейтенант, Голубец и Прохор. Они МТЛБ (малый тягач легкобронированный) пригонят.
— Ай как хорошо, спасибо, свободен. — Я встал, надел тельняшку, снял со стены автомат, проверил магазин. Хоть и день, а всякое может случиться. — Короче, начнём осуществлять задуманную гадость, я сейчас к связи, с Прохором свяжусь, заказ ему сделаю, а вы, милейший Александр Викторович, будьте любезны, пошарьте в наших закромах, поищите тротил и электродетонатор.
— Вано, ты меня не перестаёшь удивлять. Сделал гадость — сердцу радость? — Кулик сел на кровати и стал шарить под нею в поисках ящика с «закромами»
— А то, и ещё какое!- я вышел из блиндажа.
День, как обычно, был жарким. Бойцы, обливаясь потом, углубляли окопы. Дневальный прятался в тени грибка. Под навесом, развалившись в где-то спёртом кресле, дремал дежурный. Я дал ему подзатыльник. Дежурный вскочил.
— Товарищ лейтенант…
— Отставить. Прохор на связь не выходил?
— Ни как нет.
— Хорошо, значит сами его вызовем. — я щёлкнул тумблером на «арбалете» - Баламут, Баламут, тут Сказочник, как слышишь, приём, приём.
Сквозь треск помех прорвался рёв двигателя и голос контрактника — Здесь Баламут, слышу тебя, приём.
— Баламут, слушай боевой приказ, будете проезжать мимо заправки, заскочи на неё, поищи трубу, длинной метра полтора — два, диаметром не менее двадцати сантиметров, как понял меня? Приём, приём.
— Сказочник, понял тебя хорошо, труба, не менее двадцатки в диаметре, длина полтора два, приём.
— Молодец, без трубы не приезжай, отбой, отбой
Ну вот и всё, теперь осталось подобрать ингредиенты.
Через час подкатил МТЛБ. Довольный собой контрабас, снял с брони полутораметровую трубу требуемого диаметра.
— Вано, может скажешь что задумал? — Кулик пилил штыкножом тротиловый брусок.
— Саша, помнишь мы пушки в ущелье ставили на подходах к нашим позициям, там мы камнями и железом их загружали. А эту мы загрузим гавном.
— Ох и дрюкнут нас за этот прикол.
— Зато на душе легче станет. Дневальный!
… Суета пошла. Труба была вбита в землю и прицелена по уровню башни БМП. Заряд трубы составляли — пятьдесят граммов тротила, электродетонатор и два пакета зловонной субстанции, взятой из выгребной ямы. Заряд был поставлен на растяжку, где замыкателем была прищепка с обмотанными концами фольгой от шоколада. В течении сорока минут «пушка» была готова.
— Нусс, Александр Викторович, пойдёмте, что ли, в тенёк, искушаем прохладной водички, да станем ожидать кто к нам в гости пожаловать изволят. — Я улыбался во все тридцать два зуба, кто-то сегодня вляпается, ну, а мы получим люлей…
… В два часа дня рвануло. Мы вылетели из блиндажа как пробка из шампанского. На пост, распространяя зловоние, вкатил БМП с командиром нашего батальона. Полковник, уделанный с ног до головы нашим зарядом, имел вид плачевный, но гордый. Хмель покинул его, а подрагивающие руки говорили о том, что в штанах у него то же, что и на штанах.
— Кулик, Семёнов, — выдавил из себя комбат — жду вас в штабе на вечерней планёрке. — Стукнув два раза прикладом по броне, приказал — Разворачивайся, едем обратно.
БМП развернулся и рванул в сторону палаточного городка. Люли замаячили своей неизбежностью, но настроение не ухудшилось. Когда машина комбата скрылась в облаках пыли над постом пронёсся дикий смех, кроме как «ржач» ни каких определений в голову не приходило. Смеялись все находящиеся на посту…
Близился час расплаты и наше настроение понижалось прямо пропорционально идущему времени. Боевая машина подпрыгивала на ухабах, разбитой гусеницами, дороги. В городке мы встречали довольные лица контрактников и младших офицеров. Кто-то подмигивал нам, кто-то показывал большой палец руки, сжав кулак и задрав палец вверх.
В штабной палатке пахло перегаром, на нас смотрели несколько не свежих и не похмелённых лиц. Во главе стола сидел свежевымытый и трезвый комбат.
— Вот, господа офицеры, перед вами стоят два молодых лейтенанта. Они единственные кто взял на себя обязанности борьбы с пьянством в нашем батальоне. Достойное поколение, наша смена. Кулик, Семёнов, объявляю вам благодарность от имени командования батальона…
Мы заулыбались.
— Но выговор я вам тоже влеплю…