у таких обязательно мамочка педагог, а папулечка точно врач,
от любого недуга спасти чтобы смог, от любых неудач.
они милой дочурке конечно плетут то косичку, то колосок…
невдомек им блаженным, что доченька монстр.
конечно же им невдомек.

она смирно решает задачки, бежит на курсы ин. яза,
и приходит со школы к обеду, не опоздавши ни разу.
там щебечет на фоне им про подружек, и про соседа Кольку.
только это не важно им. просто ни грамма. ни сколько.

годы щелкают, девочка вдруг замечает,
что папулечка дома не спит. да и мама его не встречает.
ей потом объяснят, что, конечно же, это не в ней причина.
только разве от этого легче? да и кто этот новый мужчина?
в нашем доме, где было всегда так уютно и очень светло…
ах, теперь это новый наш папа… вот уж правда. нам крупно свезло.

она книжки читает, выслушивая многократно,
то приходы мужчин, то уходы их безвозвратно.
то звонки опустившегося на дно папы.
и вдруг стала во многом из этого девочка виновата.

если бы не она, мамуля с папулей бы чаще бывали вместе,
и любовь бы их не пропала, осталось бы все на месте.
а сейчас для папаши, она — лишь насос для денег.
а для мамы — обуза, что тянет ее на берег.

ей так хочется снова прийти к ним, в их общий счастливый дом,
рассказать про подруг, что почти дописала диплом.
что ей можно гордится, что она все смогла сама!
только нет им до этого дела. да и не было никогда.

мама вряд ли узнает, что Колька не просто сосед,
что разбил ее на осколки, в далеких семнадцать лет.
папе не интересно, чем она дышит, как она там живет.
папа пьет очень много. папа кажется скоро умрет.

все что знают родители про выбранный ею путь,
что он точно не верный. доча — монстр. разлитая на пол ртуть.
она травит их души мыслями о былом.
пусть уж будет она виновна на веки во всем.
во всем.

как теперь с этой страшной виной ей жить?
как идти ей куда то? строить семью? не выть
по ночам? не шагнуть ей как за границу края?

не ответит никто.
да и я не знаю…