… заходишь в комнату, рукава закатываешь,
решимость в голосе, шаг нечеткий.
Так, пропускать бы тебя закатами
сквозь пальцы бусинами от четок,
доставать, как книгу, шуршать страницами
в пижаму вписанной — не одетой.
И читать тебя /пусть им лучше спится/
как свое занеженное — на ночь детям.
Рисовать тебя — до усталых кистей
/холст масштабней, но глубже — лист бумажный/,
применять тебя, словно тест для истин,
примерять тебя полотенцем влажным…
— так подумав, я, задыхаясь слогом,
уроню ладони, зашагаю чинно,
ощущая гордость за себя и Бога,
что у нас в творениях есть такой мужчина.