Вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду.
Кто в состоянии оплачивать добром за добро и злом за зло, тот называется хорошим. Кто бессилен и не может совершать возмездия, признаётся дурным. В качестве хорошего принадлежишь к общине хороших, члены которой связаны между собой инстинктом возмездия. В качестве дурного принадлежишь к «дурным», к толпе бессильных людей. Хорошие — суть каста, дурные — масса, подобная пыли. Добро и зло означает в течение известного времени то же, что знатность и ничтожность, господин и раб.
Когда богатый отнимает собственность бедного, то в сознании бедного возникает ошибка; он полагает, что его обидчик совершенный изверг, раз отнимает у него последнее. Но богатый ощущает ценность отнимаемого блага не так сильно. Оба имеют ложное представление друг о друге. Несправедливость могущественных совсем не так велика, как кажется. Уже унаследованное чувство, что они есть высшие существа, делает их более холодными и оставляет их совесть спокойной. Ведь мы не ощущаем несправедливости, когда убиваем комара. Отдельный человек часто устраняется великими людьми как насекомое.
Свободным умом называют того, кто мыслит иначе, чем от него ждут на основании его происхождения, среды, сословия… Он есть исключение, связанные умы суть правило; последние упрекают его в том, что его свободные принципы возникли из желания выделиться либо говорят ему, что те или иные свободные принципы объясняются его бестолковостью или ненормальностью. Но так говорит лишь злоба, которая сама не верит что говорит, а хочет только причинить вред.
Тип святого возможен лишь при известной ограниченности интеллекта.
Отношение связанного ума к вещам определяется не основаниями, а привычкой; он, например, христианин не потому, что уяснил себе различные религии и сделал выбор между ними, а просто он нашел готовым христианство и взял его без всяких оснований.
Так как связанные умы держатся принципов ради своей выгоды, то они предполагают, что и свободный ум в своих воззрениях ищет лишь собственной пользы и считает истинным только то, что ему выгодно. Но, т.к. ему, по-видимому, полезно противоположное тому, что полезно им, то последние предполагают, что его принципы опасны им; они говорят: он не смеет быть правым, ибо он нам вреден.
Люди, которые не чувствуют себя уверенными в обществе, пользуются всяким случаем, чтобы перед обществом показать на ком-либо, кто ниже их, свое превосходство, с помощью насмешек.
Воспитатели рассматривают индивида так, как будто он, хотя и есть нечто новое, должен стать повторением.
Кто серьезно стремится стать свободным, тот без всякого принуждения попутно теряет склонность к заблуждениям и порокам.
Нет меда слаще меда познания.
По сравнению с тем, кто имеет на своей стороне традицию и не нуждается в обосновании своего поведения, свободный ум всегда слаб, особенно в действовании: ибо он знает слишком много мотивов и точек зрения и потому имеет неуверенную руку.
Отойти назад не значит отстать. Человек отступает назад только для того, чтобы иметь надлежащее расстояние для прыжка; и поэтому в этом отступлении может лежать нечто страшное и угрожающее.
В борьбе с глупостью самые справедливые и кроткие люди в конце концов делаются грубыми, ибо для глупого лба по праву необходим, в виде аргумента, сжатый кулак.
Для целей познания надо уметь использовать то внутреннее течение, которое влечет нас к чему-либо, и вместе с тем то, которое через некоторое время уносит нас от него.
Кто не прошел через различные убеждения, а застрял в вере, есть именно в силу этой неизменчивости представитель отсталых культур; благодаря этой недостаточности культуры он жесток, непонятлив, недоступен поучению, т.к. он совсем не может понять, что должны существовать и другие мнения.
Убеждения — более опасные враги истины, чем ложь.
Из страстей вырастают мнения; косность духа превращает последние в застывшие убеждения. Но кто ощущает в себе свободный дух, тот может через постоянные перемены предупреждать это застывание; и если он всецело есть мыслящая лавина, то в голове его не окажется никаких мнений, а только достоверности.
Все люди распадаются на рабов и свободных; ибо кто не имеет 2/3 своего дня для себя, тот раб, будь он в остальном кем угодно: купцом, ученым и т. д.
В общем история, по-видимому, дает следующее направление о возникновении гения: эксплуатируйте и истязайте людей, доводите их до крайности и притом в течение целых веков. Тогда как бы из отлетевшей в сторону искры, быть может, возгорится свет гения. Но может быть, мы неверно расслышали голос истории.