Я почти не боюсь, потому что потом Зима,
А зимой ничего не болит — замерзает к черту.
Я держу тебя в памяти — это моя тюрьма.
Это смех через наспех залатанную аорту.
Это нежность ладони, врезающейся в стекло,
Разрывающее пространство на Мир и точку,
Удивленно глядящую: «Как меня занесло
В эту полную боли и слишком живую строчку?».
Я держу тебя в памяти — так создают Миры,
Так сбегают с небес окрыляемые бескрыльем.
Я смотрю мимо глаз, будто злой ветряной порыв
Слышал тех, кто создал меня маленькой и бессильной.
Но ты — свет. Я, почти не дыша, унимаю дрожь.
На бумажной ладони храня тебя будто пламя,
Я держу тебя в памяти (ты так давно живешь,
Что мерцающий пепел как небо висит над нами)
Я стряхну со стекла его, но не коснусь руки,
Будто рыба, безмолвно, в наполненной пресной склянке,
Что поставили прямо на берег родной реки.
Я смотрю, как ссыхается пепел на каждой ранке
И держу тебя в памяти — этим пока жива.
Но меня за спиной обнимает слепая Вечность
И нашептывает мне: «Родная, ты неправа,
Так сжигать себя — это чудовищная беспечность».
Я сожму ее локоть горячей своей рукой
И скажу: «раз никто не укажет мне здесь дорогу…»,
…И пока эта боль остается еще со мной,
Я могу удержать тебя в памяти.
Слава Богу.