А придёт весна — будет радостно-звонко падать с небес вода,
и ворвётся горячих бликов коварная солнечная орда, —
и начнут сновать по бессовестно нежной коже туда-сюда,
рассыпаться по волосам.
Станем снова с кем-то плести венки и прятать лицо в листве,
станем снова с кем-то мотать круги и путать неверный след;
а куда укрыться, когда теплом заливает весь белый свет,
а на сердце — базар-вокзал?

А придёт весна — я куплю себе новых платьев и разных бус,
всё забуду враз, вспомнив тёмного пива холодный вкус;
поменяю мировоззрение, перекрашусь и постригусь,
песни выучу наконец…
А растает снег — и случится со мной половодье и беспредел;
я сойду с орбит, я сойду с обид, я найду себе двести дел —
и забуду тех, кто отдал меня, променял меня, проглядел,
и заеду в двенадцать мест.

Мне — глядеть в трубу, и, кусая губу, ночами читать Саган,
чьё-то имя пробовать, примерять, проговаривать по слогам.
А придёт пора — мы тогда и сами растопим кругом снега,
расплескаем медовый зной.
Я не Жанна д’Арк — хоть упряма порой, и зла, и в руке копьё, —
над моим врагом никогда не кружит голодное вороньё;
не из тех, кто сразу, придя-увидев, сомнёт — и берёт своё…

Но один из этих
уйдёт за мной.