Ротмистр Груздев был выходцем из Николаевского кавалерийского училища, участвовал в Японской кампании, в 1910 году перевелся в Отдельный корпус жандармов. Все было хорошо у него по службе, вот только ночью ему снилось Ляоянское сражение, когда его взвод Приморских драгун весь лег в жидкой грязи Манчьжурии…
Утром он пил крепкий кофе, одевал китель, сшитый в ателье Норденштерма, шпоры от Савельева и фуражку от Фокина. Выходил на службу, но каждую секунду дергался и озирался. Он целый день трудился, защищая империю, к нему приводили социалистов, жидов, анархистов, а он видел в углу кабинета вахмистра Базеева, разорванного на части японской шрапнелью в четвертом году под Ляояном. «Да что за черт» — говорил он себе, соберитесь, ротмистр, а то — психиатрическая клиника и отставка от службы…
И вот однажды ему в кабинет постучали…
«Да, да, войдите»
Дверь открылась, на пороге стоял его взвод из Русско-японской, первым вошел вахмистр Базеев, он приложил руку к нижнему краю головного убора и сказал: «Ваше высокоблагородие, третий взвод Приморского драгунского полка по Вашему приказанию построен»
«Ты что, Базеев, я ничего не приказывал»
«Готовы умереть за Царя и Отечество»
«Так вы уже умерли вроде»
«Не до конца, еще пару атак сдюжим»
«Да что вам надо то от меня???»
«Весь взвод полег, а ты — живой, неправильно это»
«Я выполнял приказ генерала Куропаткина, у меня — два пулевых и одно сабельное ранение»
Они стояли и смотрели на него, истекая кровью, с порубленными и простреленными лицами, Груздев не сдержался, выхватил шашку с Анненским темляком и закричал: «Вперед!!!»
Утром 27 февраля 1912 года в управлении Отдельного корпуса жандармов в Санкт-Петербурге нашли тело ротмистра Груздева, на нем не было живого места, только в руке он сжимал значок Николаевского кавалерийского училища.