Среди развалин древних, мхом покрытых
Был тайный грот в суровых черных скалах,
От посторонних глаз надежно скрытый
Терновых трав зеленым покрывалом.
Алтарь старинный был в том мрачном гроте,
Как плаха бурый, весь в крови невинных.
Волна ступней от него нисходит.
На стенах меркнут знаки рун старинных.
Свет факелов зеленый с позолотой
Мерцал с угрозой, вспыхивая резко.
Стон, вздох и всхлип, ленивая зевота,
Из темных ниш неслись нечастым всплеском.
Изгнанник гордый здесь царил печально
Среди старинных книг и манускриптов,
Искусства вечные упорно изучая,
Творил волшебные свои молитвы.
Холодный маг с прекрасными очами
Рубины плавил на костре желаний,
Вливал в хрусталь искрящееся пламя,
Разбавленное странными стихами.
Три капли крови, — строго по рецепту!, —
Добавил из прокола у запястья,
На горлышке сургуч схватился цепко,
Легла печать незримая как счастье.
На жерновах времен все станет прахом
Из праха созданное. Дух бессмертен.
Плоть гибнет, отравившаяся страхом,
Не выпивши противоядья веры.
Маг чтил Закон. Но был соблазн надежды
Им пренебречь: как птица из легенды
Восстать из пепла… Знающим, как прежде,
Стопою попирающим календы.
Он знал, одно лишь времени сильнее
Цветок волшебно-нежный вечно свежий,
Огонь божественный, рожденный небом,
Миг счастья, что как океан безбрежен.
Та сила жизни, что зовут Любовью,
Поспорить может даже с роком злобным.
Легко вздохнув, уснувших словно
От смерти пробудить она способна.
Последний час навел порядок строгий.
Тревожно всполыхнув, огни погасли.
На ложе хладном мага тонкий профиль
Остывший был надменен и прекрасен.
Пройдут века, но не коснется тленье
Застывшего с открытыми глазами,
Он — Знающий, — один от Сотворенья,
Чья плоть хранима колдовства бальзамом.
Нестало звуков, лишь исчезли тени,
Закончив дикий безысходный танец.
Тяжелый мрак как-будто сдвинул стены,
И воздух отравил своим дыханьем.
Словес магических ажурные узоры
Покрыли тонким слоем грота тайны,
Надежнее решеток и запоров
От взоров любопытных глаз случайных…