У врат Закона стоит привратник. И приходит к привратнику поселянин и просит пропустить его к Закону. Но привратник говорит, что в настоящую минуту он пропустить его не может. И подумал
проситель и вновь спрашивает, может ли он войти туда
впоследствии? «Возможно, — отвечает привратник, - но сейчас
войти нельзя». Однако врата Закона, как всегда, открыты, а привратник стоит в стороне, и проситель, наклонившись,
старается заглянуть в недра Закона. Увидев это, привратник
смеется и говорит: «Если тебе так не терпится - попытайся
войти, не слушай моего запрета. Но знай: могущество мое велико.
А ведь я только самый ничтожный из стражей. Там, от покоя к покою, стоят привратники, один могущественнее другого. Уже
третий из них внушал мне невыносимый страх». Не ожидал таких
препон поселянин, ведь доступ к Закону должен быть открыт для
всех в любой час, подумал он; но тут он пристальнее взглянул на привратника, на его тяжелую шубу, на острый горбатый нос, на длинную жидкую черную монгольскую бороду и решил, что лучше
подождать, пока не разрешат войти. Привратник подал ему
скамеечку и позволил присесть в стороне, у входа. И сидит он там день за днем и год за годом. Непрестанно добивается он,
чтобы его впустили, и докучает привратнику этими просьбами.
Иногда привратник допрашивает его, выпытывает, откуда он родом
и многое другое, но вопросы задает безучастно, как важный
господин, и под конец непрестанно повторяет, что пропустить его
он еще не может. Много добра взял с собой в дорогу поселянин, и все, даже самое ценное, он отдает, чтобы подкупить привратника.
А тот все принимает, но при этом говорит: «Беру, чтобы ты не думал, будто ты что-то упустил». Идут года, внимание просителя
неотступно приковано к привратнику. Он забыл, что есть еще
другие стражи, и ему кажется, что только этот, первый,
преграждает ему доступ к Закону. В первые годы он громко клянет
эту свою неудачу, а потом приходит старость и он только ворчит
про себя. Наконец он впадает в детство, и, оттого что он столько лет изучал привратника и знает каждую блоху в его
меховом воротнике, он молит даже этих блох помочь ему уговорить
привратника. Уже меркнет свет в его глазах, и он не понимает,
потемнело ли все вокруг, или его обманывает зрение. Но теперь,
во тьме, он видит, что неугасимый свет струится из врат Закона.
И вот жизнь его подходит к концу. Перед смертью все, что он испытал за долгие годы, сводится в его мыслях к одному вопросу
— этот вопрос он еще ни разу не задавал привратнику. Он подзывает его кивком — окоченевшее тело уже не повинуется ему,
подняться он не может. И привратнику приходится низко
наклониться - теперь по сравнению с ним проситель стал совсем
ничтожного роста. «Что тебе еще нужно узнать? - спрашивает
привратник. - Ненасытный ты человек!» - «Ведь все люди
стремятся к Закону, — говорит тот, — как же случилось, что за все эти долгие годы никто, кроме меня, не требовал, чтобы его
пропустили?» И привратник, видя, что поселянин уже совсем
отходит, кричит изо всех сил, чтобы тот еще успел услыхать
ответ: «Никому сюда входа нет, эти врата были предназначены для
тебя одного! Теперь пойду и запру их».

***
Правильное восприятие явления и неправильное толкование того же явления никогда полностью взаимно не исключаются.

…вовсе не надо все принимать за правду, надо только осознать необходимость всего.

Всегда свободный человек выше связанного.