Холодный колючий ветер бросает мне в лицо горсти снежинок и даже сбивает мой, и без того неуверенный, шаг. В магазине меня ждет, надеюсь, что ждет — нечерствый хлеб и, возможно, кусок масла. Мои подошвы вонзаются в снежную мякоть, и следы первого лунного астронавта уходят от меня все дальше и дальше, в глубину дома, из которого я вышел, и одному богу известно — вернусь ли я обратно. Каждый шаг скрипит на морозе, и досадно сбиваться с ритма, когда приходиться расходиться на узкой снежной тропинке со встречными пешеходами. Я делаю шаг за шагом… и понимаю, что каждый из них приближает меня не только к магазину, но и, может быть, к новой встрече, и уж наверняка — к смерти. Но каждый этот шаг наполняет меня радостью, что он — еще и путь в неизвестное, в то, чего предсказать я совсем не могу. Всякое ждет за поворотом. И мне все интересно. И даже если это острый нож какого-то отморозка — я буду иметь возможность успеть сказать ему что-то, что сделает его другим человеком… И я иду. И вдруг, моя нога летит наступить на маленькую елочную иголочку… И я с трудом успеваю ступить мимо нее. Почему я это сделал? Не знаю… Но я успел подумать, и даже осознать, что она — часть того же жизненного процесса — родился, жил, умер… наверное… И упала вот она, в этот холодный колючий снег, еще совсем живая, и ужас одиночества и молодого умирания переполняет ее худое тельце, и она, как последний гвоздь в крышку закрывающегося гроба ее жизни, видит приближающуюся подошву моего ботинка и неслышно кричит … И я слышу ее.