СТРАШНЫЙ СОН СВАРЩИКА ГРИШИ

Иногда жизнь преподносит такие сюжеты, на фоне которых меркнет даже творчество таких звезд юмора, как М. Задорнова и М. Жванецкого. Пример
тому, случай, произошедший совсем недавно и свидетелем которого имел удовольствие быть Ваш покорный слуга. Последние дни апреля. Как в старые добрые времена по предпраздничному до отказа забитый пассажирами плацкартный вагон вечного поезда 211 Харьков-Калининград.
Так как билет мне пришлось брать в последний момент, то, разумеется, рассчитывать на хорошее место не приходилось. Заняв свое место 34 (кто
часто ездит, тот знает, что это за место), разослав омерзительного вида постель, настоятельно предложенную проводником за 3 грн. 70 коп. и дающую право на пользование еще более омерзительного вида матрацем, я приготовился отойти ко сну, предвкушая 12 часовой отдых и успокаивая себя тем, что бывают вагоны и похуже.
Рядом, в соседнем купе-отсеке ехала веселая компания, собравшаяся явно по известным интересам уже в вагоне поезда. Самым словоохотливым оказался мужчина, назвавшийся электрогазосварщиком Гришей, рабочим
вагоноремонтного завода. Время было позднее, вагон мирно посапывал. Съев и выпив все, что было, компания разбрелась по своим местам. Гриша же оказался хозяином гостеприимного купе, с трудом взобрался на вторую полку и заплетающимся языком пожелав всем спокойной ночи, уснул крепким сном пролетария,
наполняя вагонное пространство плотным перегарным духом, нейтрализующим
остальной туалетно-вагонный букет запахов. Выпитое позволяло ему с легкостью переносить неудобства жесткой полки плацкартного вагона, что
избавило его от неравной схватки с проводниками из-за матраца.
Спустя где-то с полчаса-час на весь вагон (а было уже 2 часа ночи) послышался громкий, с дикцией, достойной телеведущего, на исключительно
чистом русском языке, голос Гриши: «…вашу мать, я кого спрашиваю, это вагоноремонтный завод или публичный дом?..» Никто не знает, что снилось
в эти минуты сварщику Грише, но дальше, в течение нескольких минут, используя как великий и могучий русский, так и не менее могучий матерный
языки, которыми он владел в совершенстве, и которые гармонично дополняли друг друга, он вспомнил весь штат вагоноремонтного завода, начиная с директора и заканчивая кладовщицей. Весь смысл его тирад сводился к одному: весь мир бардак, а вагоноремонтный завод — его столица.
В конце концов его выступление надоело ближайшему пассажиру и тот толкнул его, чем дотянулся. А дотянулся он ногой. Спросонья Гриша
попытался встать и со всего размаха (насколько позволяло узкое межполочное пространство) ударился головой о третью полку. По вагону
прокатился грохот, а наш герой, проснувшись, уже заплетающимся языком изрек на весь вагон: «Оба-на, доп… ся, Гриша!». Вагон тихо (у человека
все-таки горе) застонал от смеха и простил ему ночную побудку. Когда смех улегся, пассажиры, справедливо решив, что это была заключительная
сцена бесплатного спектакля, и ничего смешнее уже быть не может, стали возвращаться к своим снам. На вагон опустилась тишина, и только из Гришиной ниши слышались какая-то возня и невнятное бормотание. И вдруг тишину вагона разрезал почти нечеловеческий крик Гриши: «А-а-а!.. Мужики, вы меня в трубе заварили!!!»
Я не знаю, как тогда наш вагон удержался на рельсах от грохнувшего хохота. Надо ли говорить, что ближайший час никто не сомкнул глаз, а из разных купе то и дело доносились взрывы хохота. И только один человек — сварщик Гриша — мирно посапывал на своей полке, сквозь сон снова на изумительно русском языке вспоминая свою жену Надю…