тяжело не мне, а Жар-птице в клетке. Я ведь так, воробушек без кормушки… держит меня на мушке- это чувство, будто бы виновата, непонятно в чем, но ведь в нехорошем. Так приходит к брошенным детям папа, понимая, что не прощен, не прошен… Это- стыдно и сложно, трудно… Будто ты — делим, будто ты — остаток…, а я так- лишь Воробушек- без кормушки…

Ты представь: вот так ломиться в чужие двери,
приходить в дома, жилища, по крайне мере.
А потом понять, что в них ничего нет, кроме
тех дверей. Заметь, вообще н-и-ч-е-г-о. Фанера,
а за ней бездыханный край, неживая зона…
Пустота, пустота, лишь одна пустота — до неба.
Пустота и сплошная, голая Оборона.

Тут что имеешь толком не потерять
Все восстановят. От красоты до нимбов.
Ибо покой не терпит незаменимых.
Мир же спокоен — значит, дублёров в ряд.

Возобновимы — честь, телефон, ключи.
Доводов можно сотню, но вряд ли — легче,
Если меняешь тех, кто тебя лечил
На одного, умеющего калечить.