Видимо я одинокий волк бродящий в ночи. Песнь к звездам в тоске каждый день отправляю. Но не вою, лишь слезы льются в тиши. Слезы ночи, горьки, след за мной оставляют. Я бреду и ищу волчицу свою. Чую след, но ведет он в чужбину лихую. Я иду, знаю что песнь ей воспою. Но когда, сколько лун пролетит над землею… Живет волчица молодая, вроде бы и в стае. Вот только все сородичи грызут. И масть не та, никто не понимает. И каждый раз добычей поприкнут. Да и ушла бы, но зима лютует. К тому же не одна, любимое дитя. И терпит все, ради дитя, и по ночам тихонько воет. А чтоб до волка одинокого, уйти к нему, пока нельзя. И вроде есть куда, и вроде бы позвали. С добычей вроде бы проблемы нет. Но нет, волчица молодая терпит все, боясь чтоб в стае не порвали. А волк все ждет, недалеко, встречая песнью рассвет… Опушка леса, горизонт кровавый. Волк одинокий песнь свою поет. О том, что есть волчица молодая. И сердце с этой песни жмется, рвет. Песнь до утра звучала. И волчица. Уткнувшись носом в бок дитя рычала всхлип. А выйти ей никак, у выхода собратья. И вроде спали, но слышали волчицы горький хрип… Я на обрыве, и она у края. И вот уж прыгнет -этого боюсь. И если надо прыгнуть, я прыгну на пропасть не взирая. И удержу от пропасти той, хотя б на миг коснусь. Чтоб ночи были у нее в подлунье. В свечении звезд, а не в кромешной тьме. Чтоб песнь свою воспела, и не выла. По одинокому волку что был тогда во мгле.