Альберту
Влюбиться можно в одну секунду, легко и просто, а вот перестать любить — это адский труд…
какие это муки — сознавать, что твоя любовь кому-то
мешает, … и вот ты начинаешь вырывать ее из себя с кровью и мясом и от этого с каждым днем любишь все
сильнее и чувствуешь, что сходишь с ума…
А. Маринина
Все началось неправильно. Когда это стало очевидным, уже нельзя было ничего изменить. Оставалось отпустить ситуацию и надеяться на лучшее. Но здравый смысл давал происходящему реальную оценку. А как можно оценить подарок, представляющий собой далеко не трезвую женщину, от другой, столь же пьяной и безбашенной? Только почему-то подарок ушел в себя и никак не реагирует на сальные шутки веселой компании. Что там, за кажущейся пустотой желтовато-зеленых глаз? Почему так часто они останавливаются на имениннике и испуганно мечутся, встречаясь с улыбающимся взглядом их владельца? Владельца подарка…
Ты так и звал меня «подарком», лишь иногда вспоминая имя. А мне было очень важно слышать его от тебя. Это вселяло надежду на … Я обманывала себя, несмотря на то, что ты был предельно честен. «Ничего не будет», — говорил ты; я улыбалась, соглашаясь, а сердце болезненно замирало от очередной раны. Больно, как же больно! А надежда все равно жила, ничто, казалось, не вытравит ее из души. Казалось…
Впервые увидев тебя, по чисто женской дури согласившись на предложенную подругой авантюру, я растерялась. «Не поздно еще, бросай все, пора домой! Дома тебя ждет мужчина, с которым не один год вместе прожит. Ты собиралась быть с ним всю жизнь. Остановись!» — тихонько шептал хмельной разум, но его заглушали слепые и дикие эмоции, от которых пересыхало горло и темнело в глазах. Я знаю тебя давно, я видела тебя в мечтах, ты — тот, кого я искала. Глаза, губы, руки, жесты, движения… А смех, звонкий, искренний смех! «Так не бывает», — скажет девяносто девять человек из ста, и до знакомства с тобой я с легкой душой согласилась бы с ними. А тут… И я — словно прикупленная по случаю шалава — отчаянно сопротивляющаяся в душе циничным мыслям и удушающему сожалению. Ах, если бы все было по-другому! Не могло быть иначе, мы просто не встретились бы. Слишком разные пути у нас, можно уверенно сказать: непересекающиеся. Я подумала: «Пусть будет ночь, одна только. Я хоть узнаю, как это: прикоснуться к мечте». И под утро, уходя и целуя тебя: «Вот и все. Возвращаюсь в свою жизнь. Память об этом я сохраню, слишком она дорога моему сердцу и телу». Наивная! Я верила, что смогу прийти в себя и только помнить о том, что было. Верила настолько, что даже удалила номер твоего телефона. Хватило суток, чтобы ситуация разъяснилась. Мужчина, собиравшийся сделать меня своей женой, был выдворен; номер телефона восстановлен выяснением оного у протрезвевшей «дарительницы». Ясные твои глаза не только в душе — в жизни моей погром устроили.
А спустя еще сутки я снова была в твоих руках и тихо таяла от счастья. Хотя уже тогда ты все по местам расставил: «…надеюсь, ты не из-за меня с ним порвала… поматросю и бросю… когда надоешь…» Я понимала, но было поздно, ведь в сердце уже жила любовь.
Сколько могла, я скрывала столь очевидное от тебя. А ты, наверное, все знал и сохранял дистанцию, дабы не обременять себя легкомысленной (и это еще мягко сказано) дурочкой. Я стала для тебя липучкой, ползучей экспансией, в общем, чем-то, вроде бы вызывающим интерес, но без него жилось бы проще, дышалось свободнее. Я перестала молчать о своих чувствах. Но это не изменило твоей позиции. «Не люби меня, сколько нужно говорить! У меня рак, мне умирать скоро! Не заставляй меня чувствовать себя виноватым!» — такие слова я получила от тебя в новогоднюю ночь две тысячи седьмого в ответ на очередное признание. Но не в моих силах было уйти.
А ты еще иногда сам меня звал. И я летела, а как же иначе? Быть рядом, касаться и… «поедать» тебя. Я впитывала каждое твое слово, движение, жест, ловя себя на том, что непроизвольно повторяю их. Я жила ради этих редких встреч с тобой. Они стали для меня жизненно необходимой подпиткой, без них уже немыслимо было мое существование. А еще фотографии… Ты раздражался: «Зачем тебе это?» Я мысленно отвечала: «Это поможет мне дольше не беспокоить тебя. Глядя на фотографии, я переживаю наши встречи заново, ощущая себя почти счастливой». Вслух же не говорила ничего.
Ты считал, что я унижаюсь, выпрашивая у тебя ночи-встречи. Любовь не унижает, а моя, изначально обреченная, и не могла унизить. Она была рождена такой, до сих пор такая живет, не унижая меня, нет. Убивая, «хвост по кусочкам отрезая», перемалывая всю мою жизнь снова и снова. Но не унижая.
2008.
Когда зажигаются звезды в небе ночном,
Память непрошенным гостем входит в мой дом…
…вот и опять я с тобою и без тебя…
И. Тальков
Вчера «дарительница» сказала мне, что тебя больше нет. Причем нет уже больше года. Она боялась сказать мне, что твоя страшная болезнь вернулась и все-таки забрала тебя у жизни, боялась моей реакции.
Боль, устрашающей силы боль разрывает меня, и слёзы лишь смачивают её, не облегчая. Нет тебя.
Осталась только любовь в моем сердце; время, отягощенное бытом, отодвинуло ее в уголок, но сохранило. Больше я не буду жить надеждой на обещанную тобой встречу через 10 лет. Знаешь, я вела точный отсчет годам, я так ждала этой встречи, я надеялась, что у меня будет еще один шанс сказать, что люблю тебя. Мы обязательно встретимся, ведь и мне когда-нибудь предстоит уйти из жизни. А пока я буду жить воспоминаниями о встречах, что ты дарил мне. Это было самое счастливое время в моей жизни. И теперь оно принадлежит только мне.
Я люблю тебя…
1.11.2012.