Я был уже не юнец, но и не сорокалетний дядька, так, что-то среднее. Было время заката. Я шел по широкой набережной, слева от меня плескалось нешумной волной Черное море. Путь мой был навстречу уходящему за горизонт солнцу. И тут меня обожгло. Нет, не солнце, а Она. Девушка шла мне навстречу, и контур её статной фигуры был нежно подсвечен лучами смотрящего ей в спину солнца.
Я прошел мимо неё, завороженный ею, её фигурой, детскими и чистыми чертами.
Бог, как пальцем меня поманил и дал наказ обернуться, глянуть на неё сзади, что я и сделал. Но, как только я обернулся, и стал глядеть на то, как она удалялась, тут неожиданно обернулась Она, и улыбнулась.
Так через некоторое время мы стали при встрече улыбаться друг другу, познакомились, а после и поженились.
Я долгое время верил в Божье провидение. Я знал, что, если б она не обернулась, то смелости мне бы не хватило распечатать её губы на улыбку, поскольку при всей её детскости во всем её облике, была и серьезность, которая для меня была еще тем барьером для контакта.
Через много лет супружеской жизни я спросил, а что заставило её обернуться и улыбнуться мне, я свято верил в то, что именно божья искра вошла в неё при той первой встрече, когда она увидела меня.
Ты знаешь, — говорит она, — ты уходил в закат на запад, а я шла на восток. Тени были длинные, и когда ты прошел мимо меня, то тень твоя еще не прошла мимо, и я увидела, как голова у тени твоей обернулась. Это немного и рассмешило меня.
Вот так, — обычная тень, а не божий посыл.